— Нет, сир, я не вижу никакой звезды.
— Выше, рядом с Большой Медведицей.
— Нет, я вас уверяю...
— Отлично, раз я один ее вижу, Бертье, то поступлю так, как хочу, и не потерплю никаких возражений! Вперед! Это моя звезда, я видел ее, когда мы с вами отправлялись в Италию. Я видел ее в Египте, при Маренго, Аустерлице, Фридланде!
— Сир...
— Вы мне надоели, Бертье, с вашими бабскими мерами предосторожности! Если бы мне было суждено умереть сегодня, я бы знал об этом!
Наполеон тронул лошадь и медленно поехал с отпущенным поводом, за ним на небольшом отдалении следовали офицеры свиты. В кулаке император сжимал каменного скарабея. С этим счастливым амулетом, найденным в гробнице какого-то фараона, он не расставался со времен своего египетского похода. Наполеон чувствовал, что фортуна на его стороне. Он считал, что сражение имеет много общего с мессой. Оно тоже требует соблюдения определенного ритуала: приветственные возгласы солдат, идущих на смерть, заменяли псалмы, а порох — ладан. Бонапарт дважды торопливо перекрестился, как это делают корсиканцы, когда им приходится принимать важные решения. Гренадеры Старой гвардии, выстроившиеся по обе стороны от штаба, встретили своего кумира приветственными возгласами, пробежавшими по рядам, подобно электрическому разряду. Генерал Дорсенн сорвал с головы треуголку и крикнул: «На караул!» Но старые ворчуны уже водрузили свои медвежьи шапки и кивера на штыки и, как один, во весь голос скандировали имя императора.
Расхаживая вдоль войск, выстроившихся побатальонно на краю равнины, маршал Ланн заканчивал инструктировать своих генералов:
— Погода проясняется, господа, возвращайтесь к своим полкам. Еще раз напоминаю диспозицию: Удино и его гренадеры располагаются на левом фланге, Клапаред и Тарро занимают центр, а вы, Сент-Илер, правый фланг перед Эсслингом.
— Разве мы не будем ждать Рейнскую армию?
— Она уже здесь. Даву должен подойти с минуты на минуту, чтобы поддержать нас.
Граф Сент-Илер пришпорил норовистую лошадь и твердой рукой направил ее к строю своих егерей в разномастной униформе, их объединяли лишь эполеты с зеленой гарусной бахромой. Строгим чеканным профилем генерал походил на портреты императоров с древнеримских монет: завитки коротких волос опускались ему на лоб, высокий воротник с золотым шитьем подпирал четко очерченный подбородок. Сент-Илер остановился перед шеренгой барабанщиков и, заметив среди них совсем юного паренька, почти ребенка, подозвал к себе их командира — настоящего великана в мундире, украшенном блестящим шитьем от воротника до сапог. За счет кивера с высоким султаном тамбурмажор казался еще больше.
— Сколько лет этому мальчику?
— Двенадцать, господин генерал.
— Ну и что с того? — пробурчал подросток.
— Что с того? А то, что тебе еще рано на тот свет. Или ты очень торопишься?
— Я был под Эйлау, играл к атаке при Ратисбоне и не получил ни малейшей царапины.
— Я тоже, — засмеялся Сент-Илер, но он слукавил, забыв упомянуть о ранении, полученном на высотах Пратцена под Аустерлицем.
Сидя в седле, генерал с минуту разглядывал мальчишку и его барабан — тот был не намного меньше своего хозяина.
— Твое имя?
— Луизон.
— Меня интересует имя, а не фамилия.
— Для всех я просто Луизон, господин генерал.
— Тогда доставай свои палочки, Луизон, и играй, как играл под Ратисбоном!
Паренек поднял палочки, выдержал паузу и резко опустил их на барабан. Тамбурмажор взметнул над головой трость с серебряным набалдашником, и все барабанщики заиграли в унисон со своим юным товарищем.
— Вперед! — приказал Сент-Илер.
— Вперед! — послышался в отдалении голос генерала Тарро.
— Вперед! — подхватил команду генерал Клапаред.
Войска шли по зеленому полю, втаптывая в землю сочные стебли пшеницы. Туман редел: в сплошной молочной пелене начали появляться прорехи, и австрийцы увидели пехоту Ланна, когда до нее было уже рукой подать. Сам маршал рысил в передних рядах наступающих рядом с Сент-Илером. Он поднял над головой шпагу, и дивизия ускорила шаг. Впереди всех шел Луизон с барабаном на перевязи, из-под его палочек раскатисто рассыпалась будоражащая кровь дробь, при этом паренек чувствовал себя если не маршалом, то уж наверняка генералом.
Солдаты Гогенцоллерна, захваченные врасплох неожиданностью и размахом атаки, встретили французов ружейным огнем, но егеря переступили через тела убитых товарищей и бросились в штыковую. Передовые линии австрийцев не выдержали мощного напора, дрогнули, а потом покатились назад. Из-за спин атакующей пехоты хищно выглядывали жерла десятков артиллерийских орудий, переваливших через гребень берегового склона.