— Через сколько начнет темнеть?
— Часа через два или три, — ответил Пузе, щелкнув крышкой карманных часов.
— Мы не можем исправить положение.
— Эрцгерцог тоже.
— Значит, продолжаем умирать? Но зачем? Мы сражаемся уже тридцать часов кряду, Пузе, и я сыт этим по горло! Меня уже тошнит от войны.
— Тебя? Ты не получил ни царапины, и ты стонешь? Почти все твои офицеры ранены: Марбо с дыркой в бедре хромает, как утка, Вири получил пулю в плечо, Лабедуайеру картечина угодила в ногу, Ватвиль сломал руку, свалившись с лошади...
— Мы одурманиваем людей водкой, чтобы потом гнать на убой. Этот чертов Бонапарт нас всех тут угробит!
— Ты это уже говорил. Кажется, при Арколе?
— На этот раз точно...
— Ночью мы переправимся через Дунай на лодках и, если не опрокинемся, завтра утром будем в Вене.
— Пузе!
Вопль маршала перекрыл все другие звуки. Пузе с дыркой во лбу мешком рухнул на землю. Подбежавшие гренадеры лишь развели руками: у генерала не было никаких шансов, он умер мгновенно.
— Шальная пуля, — коротко констатировал один из них.
— Шальная пуля, — машинально повторил Ланн и, закрыв лицо руками, отошел от тела друга.
Бессмысленность этого сражения выводила его из себя. Маршала трясло от едва сдерживаемого гнева, когда он шагал в сторону штаба, расположенного в помещении черепичного заводика. Завидев канаву, заросшую густой травой, Ланн устало присел, потом вытянулся на спине и долго смотрел в высокое небо. Мимо прошли четверо солдат; на импровизированных носилках они несли накрытое шинелью тело убитого офицера. В нескольких шагах от Ланна они остановились и опустили носилки на землю, чтобы передохнуть. Порыв ветра откинул полу шинели с лица убитого, и маршал, узнав Пузе, как ужаленный, вскочил на ноги:
— Неужели это зрелище будет преследовать меня повсюду?
Один из солдат вернул шинель на место. Маршал в ярости отстегнул шпагу и швырнул ее на землю.
— Ааааааа! — хрипло завопил он, срывая голос, захлебнулся собственным криком и, сделав несколько шагов на подкашивающихся ногах, обессилено опустился на обочину дороги. Обхватив голову руками, Ланн отсутствующим взглядом уставился в пыльную траву. Солдаты унесли труп Пузе, и маршал остался один. Время от времени громыхали одиночные пушечные выстрелы.
Неподалеку в мощеную камнем дорогу врезалось небольшое трехфунтовое ядро и рикошетом угодило Ланну в колено. От шока тот сначала ничего не понял, попытался встать, но потерял равновесие и с проклятиями рухнул в траву. Все это произошло на глазах у находившегося рядом Марбо, и адъютант, прихрамывая, заторопился на помощь своему командиру.
— Марбо! Помогите мне встать!
Адъютант приподнял маршала, но тот снова упал: разбитое колено его не держало. Марбо закричал, и на его зов со всех сторон стали сбегаться солдаты. Совместными усилиями маршала подняли и понесли. Идти своими ногами он не мог. Раненый не жаловался, но его лицо стало белее мела. Шальное ядро раздробило ему левый коленный сустав и повредило правую ногу. Однако через несколько метров носильщикам пришлось остановиться: малейшее движение вызывало у маршала невыносимую боль. Марбо помчался на поиски какой-нибудь повозки или носилок — всего, что можно было бы использовать для транспортировки раненого. На глаза ему попались гренадеры, которые несли труп генерала Пузе.
— Отдайте мне шинель, быстро! Она ему больше не нужна!
Но когда он вернулся к Ланну с окровавленной шинелью, маршал узнал ее и твердо заявил:
— Это шинель моего друга! Верните ему! А меня тащите, как сможете.
Марбо обернулся к сбежавшимся гренадерам и кирасирам:
— Найдите пару жердей, нарубите веток и сделайте носилки! Быстро!
Солдаты с обнаженными саблями бросились к ближайшим деревьям, и вскоре импровизированные носилки были готовы. Со всеми предосторожностями Ланна доставили в полевой госпиталь Гвардии, где священнодействовали доктор Ларрей[93] и его двое именитых коллег Иванн и Берте. Пока врачи перевязывали маршалу правое бедро, тот требовал:
— Ларрей, осмотрите также рану Марбо...
— Непременно, ваше превосходительство.
— Этому офицеру уделили мало внимания, и его состояние меня беспокоит.
— Я лично займусь им, ваше превосходительство.
После осмотра ран маршала Ланна, врачи отошли в сторонку, чтобы обсудить дальнейшие действия и план лечения:
— Пульс очень слабый...
93