— Дорогу! Дорогу! — надрывался Лежон.
Толпа обтекала его, заставляла пятиться, но он упорно пробивался вперед, лошадиным крупом оттесняя легкораненых. Несколько раз он даже вскидывал над головой хлыст, но не решался опустить его плечи солдат, выживших в страшной мясорубке. А искалеченные люди смотрели на него пустыми или ненавидящими взглядами.
— По приказу императора!
— По приказу императора, — повторил, скрипнув зубами, драгунский сержант и показал полковнику культю левой руки, замотанную окровавленными тряпками.
Лежон едва выдержал это мучительное, бесконечное испытание. Оказавшись на левом берегу, он погнал лошадь в ночную темень, стараясь придерживаться верхней кромки берегового откоса. Полковник скакал от костра к костру по направлению к Асперну, где должен был стоять лагерем корпус Массены. Только как узнать, там ли он до сих пор?
Показались темные силуэты первых домов и переулок между ними, но лошадь стала — обрушившиеся стены перекрыли путь. Пришлось ехать дальше, до следующей улочки. По ней Лежон без помех добрался до церковной площади, заметил на паперти часового с трубкой во рту и направил лошадь прямо к нему, чтобы узнать, где искать Массену.
Часовой услышал цокот копыт и, прежде чем полковник успел раскрыть рот, крикнул:
— Wer da?
Это был австриец. Однако, услышав окрик «Кто там?», Лежону хватило присутствия духа, чтобы не броситься, сломя голову, прочь и получить пулю в спину.
— Stabsoffizier! — ответил он по-немецки, представившись штабным офицером.
Из переулка вышел еще один человек в форме майора из полка барона Гиллера и спросил, который час. Даже не пытаясь достать из кармашка часы, Лежон ответил, что уже полночь:
— Mitternacht...
Часовой опустил ружье и прислонил его к стенке, а майор шагнул вперед с явным намерением поболтать, но Лежон не стал дожидаться дальнейшего развития событий и, пришпорив лошадь, махнул напролом через кусты. Сзади грохнул выстрел, однако на этом все закончилось — погоню за ним австрийцы не снарядили. Какое-то время Лежон плутал по оврагам, прислушивался к малейшему шороху, миновал несколько пустынных биваков с горящими кострами, потом углубился в лес, поблуждав по которому, выбрался, наконец, к старице Дуная. Полковник проезжал между двух деревьев, когда кто-то схватил лошадь за удила, а вторая пара крепких рук потащила его из седла. Нападавшие были без киверов, но по лохмотьям формы и перевязям Лежон узнал французских вольтижеров.
— Полковник Лежон! Посыльный императора!
Вольтижеры извинились:
— Откуда же нам знать, темно...
— Да и лошадь у вас венгерская, вот мы и подумали, что неплохой язык нам достанется.
— Где маршал Массена?
— Трудно сказать.
— А все же?
— Около часа назад мы видели его с нашим генералом.
— Кто это?
— Молитор.
— И где вы их видели?
— Там, на опушке леса.
— Вы в дозоре?
— Вроде того.
— Не подходите близко к деревне, там австрийцы.
— Мы знаем.
— Спасибо!
Лежон углубился в подлесок, где еще пару раз попадался в руки патрулям, едва не изрубившим его в лапшу из-за венгерской лошади. В конце концов, какой-то унтер-офицер проводил его к временному лагерю Массены, разбитому возле камышовых зарослей, окаймлявших болото. Так что, появления неприятеля с той стороны можно было не опасаться.
О том, что впереди находится большой лагерь, свидетельствовали многочисленные костры и факелы. В их скачущих отблесках полковник узнал худощавую фигуру Сент-Круа, стоявшего в окружении офицеров, закутавшихся в длиннополые шинели. Последние метры Лежон решил пройти пешком, но буквально через пару шагов едва не наступил на чье-то тело.
— Эй, кто там топчется по моим ногам? — рявкнул знакомый голос.
— Ваше превосходительство?
В ожидании приказа об отступлении Массена задремал и проспал почти два часа кряду. Он встал, потянулся, по-простому обложил погоду за холод и сырость, потом подозвал полусонного солдата с факелом и, повернув письмо к свету, прочитал приказ императора. Не говоря ни слова, маршал сложил документ и сунул его в карман своей длинной шинели. Нахлобучив треуголку, он поблагодарил Лежона за службу и неторопливо направился к группе офицеров, беседовавших у костра.