— Его превосходительство князь Невшательский...
— Пусть войдет, если у него хорошие новости. Если плохие, то пусть проваливает! От плохих известий у меня начинается экзема, не так ли, Корвизар?
— Возможно, сир.
— Я с хорошими новостями, — сказал Бертье, входя в кабинет. — Ваше величество будет доволен.
— Давайте, выкладывайте, порадуйте мое величество!
Император присел на банкетку и надел белые чулки, а слуга, отвечающий за обувь, помог ему натянуть сапоги.
Бертье доложил ситуацию с учетом последних сведений, полученных этим утром.
— Дивизии Мармона и Макдональда соединились на перевале Земмеринг[101]. Итальянская армия в данный момент движется к Вене.
— Что слышно об эрцгерцоге Иоанне?
— Он не смог сохранить свои позиции и отступил в Венгрию.
— Эрцгерцог Карл?
— Сидит в своем лагере.
— Ну и дурак!
— Да, сир, однако наша относительная неудача вызвала оживление среди наших недругов в Европе...
— Вот видите, Корвизар, — пожаловался император врачу, — этот негодяй хочет, чтобы я заболел!
— Нет, сир, он дает вам пищу для размышлений.
— Что еще? — спросил император у Бертье.
— Русские выступили против нас в Моравии, но царь Александр заверяет ваше величество в своей дружбе.
— Конечно! Ему совершенно не хочется, чтобы австрийцы вернулись в Польшу! Он засыпает меня любезностями, но не дает ни одного своего казака! Как дела в Париже?
— В столице и даже при дворе ходят слухи о поражении. Ваша сестра Каролина сильно обеспокоена этим. Активность на бирже упала.
— Чертовы банкиры! Чем там занят Фуше?
— Герцог Отрантский держит ситуацию под контролем, никто даже пикнуть не смеет.
— Каков плут! Отличный барометр! Если он не предает, значит, у него есть свои интересы!
— Наши опасения относительно англичан не подтвердились, — продолжал Бертье. — Они больше не грозят захватом Голландии...
— Папа римский?
— Он отлучил вас от церкви, сир.
— Ах, да! Я совсем забыл. Кто командует нашими жандармами в Риме?
— Генерал Раде.
— Вы уверены в этом офицере?
— Да, сир. Именно он реорганизовал нашу жандармерию. Кроме того, генерал наилучшим образом проявил себя в Неаполе и Тоскане.
— Где сейчас эта свинья папа?
— В Квиринале, сир.
— Пусть Раде организует его похищение и арестует!
— Арестовать папу?!
— Желательно увезти его подальше от Рима, например, во Флоренцию. Его наглость мне уже надоела, от нее у меня обостряется экзема, не так ли, Корвизар? И не стройте такое лицо, Бертье! Тут дело не в религии, а в политике. — Наполеон оглядел свои сапоги и повернулся к слуге, ответственному за императорскую обувь: — Вы когда-нибудь видели такую кожу? Она трескается, несмотря на ваксу!
— Вам нужны новые сапоги, сир.
— Во сколько они обойдутся?
— Франков в восемнадцать, ваше величество.
— Слишком дорого! Бертье, для парада все готово?
— Войска ждут вас.
— Публика тоже собралась?
— Еще бы! Венцы любят парады, к тому же им хочется вас увидеть.
— Subito!
Последующие полтора часа Наполеон, затянутый в мундир полковника гренадеров, провел под палящим солнцем верхом на белой лошади в окружении офицеров своего штаба. Мимо в безупречном строю под музыку продефилировала императорская гвардия. Солдаты отдохнули и привели себя в порядок; все, чему полагалось блестеть, ослепительно сверкало в лучах солнца, и публика бурно аплодировала развернутым знаменам. Император хотел показать, что его армия не уничтожена, а кровопролитные сражения на берегу Дуная были для нее не более чем досадным препятствием. Парад должен был произвести впечатление на жителей Вены и поднять боевой дух солдат. Когда парад закончился, Наполеон слез с лошади и через главный двор замка направился ко дворцу. В это время из толпы зевак вышел, миновав жидкое оцепление, какой-то молодой человек. Бертье остановил его:
— Что вам угодно?
— Увидеть императора.
— Если речь идет о прошении, то дайте его мне, я доведу содержание документа до сведения его величества.
— Я хочу поговорить с ним лично.
— Это невозможно. До свидания, молодой человек.
Генерал-майор дал знак жандармам оттеснить юношу обратно в празднично настроенную толпу, а сам присоединился к императору во внутренних покоях дворца. Но молодой человек продолжал настойчиво лезть вперед, он снова просочился через строй жандармов и пошел к дворцу. На этот раз сам жандармский полковник попросил юношу покинуть двор замка, но горящий взгляд и возбужденный вид парня вызвали у полковника смутное беспокойство, и он велел своим людям задержать настырного просителя. Тот начал отбиваться, его редингот слегка распахнулся, и офицер заметил под ним рукоять ножа. Нож немедленно отобрали, а задержанного отвели к одному из адъютантов императора. Дежурил генерал Рапп, эльзасец по происхождению, и дальнейший разговор продолжился по-немецки.
101