Белая кисть руки медленно взмахнула над столом.
Кравцов сдержал ворохнувшееся раздражение, сознавая, что проиграл, но и не хотел показать себя сломленным перед генералом-кадровиком, сохранял достоинство, напряженно лишь подумал о маршале: «Не с той ноги, что ли, встал?» Министр захлопнул папку личного дела, подвинул по столу в сторону генерала из ГУКа. Тот, весь скованный, сказал раздельно, с паузами:
— Семейные у него дела, товарищ министр обороны…
— Что еще за дела? — Черные густые брови министра поползли вверх, стянув кожу на лбу в горизонтальные складки. — Любовница есть?
— Разошелся с первой женой. Там, в личном деле, письма есть.
— Давно?
— Лет десять назад. Но в письмах тех жена обвиняет…
— Брак официально расторгнут?
— Не давала согласия, но теперь законно…
— Так чего же… — Министр положил пухловатые пальцы на кромку стола. — Все! А вам, Василий Сидорович, — он повел головой в сторону Кравцова, — советую учитывать, что не вы один решаете все, кое-что могут и другие…
Взбагровев теперь уже явно, Кравцов промолчал, лишь каменно стиснул зубы.
До одиннадцати оставалось пять минут, когда Янов с Сергеевым вошли в приемную. Подполковник, светловолосый, с залысинами, чисто выбритый, приподнявшись за столом, уставленным аппаратами, сдержанно, с достоинством попросил присесть, сказав, что ровно в одиннадцать доложит министру. Продолжал спокойно листать бумаги.
В приемной — тишина и торжественность: звуки скрадывались, должно быть, тяжелыми портьерами и огромным пушистым ковром на полу. Присев на стулья, плотно, один к одному, поставленные вдоль стены, Янов и Сергеев как-то опять неловко помалкивали, явно подавленные тишиной и строгостью приемной. Упершись в колени ладонями с растопыренными пальцами, Янов поводил свислыми бровями, сводил их в косую линию. Сергеев, теперь малость развеявшись, отвлекшись от прежних невеселых дум и перестраиваясь на предстоящий разговор с министром — каким он будет, по какому пойдет руслу, не повлияет ли тот царедворец (он так и сказал мысленно, подумав о Кравцове), — то посматривал на блестевшую от лака высокую резную дубовую дверь в кабинет министра, то косил на Янова, не решаясь заговорить, да и, признаться, говорить особенно тоже не хотелось: все еще испытывал вроде бы какую-то пустоту.
Вздохнул сдержанно: минуты шли томительно. Пусть бы уж быстрее туда, за эту дверь, чтоб решилось скорее. Почему-то странно спокойно подумалось: неважно, каким будет решение, он сразу помчится в больницу — как она там, его Лида, Лидуша? И, чтобы скоротать томительное ожидание, попробовал представить, что там с женой, как она себя чувствует, и тут же сразу скорее даже не увидел, а ощутил: Янов встряхнул головой, точно отбивался от наседавших дум, повернулся к Сергееву, спросил с наигранной веселостью:
— Что это мы как в храме? Молчим — в рот воды набрали.
— Храм не храм, но чистилище, — отозвался Сергеев.
— Понимаю… Поди знай, что там ждет за дверью! Кстати, звонил Кравцов. Вам-то он звонил?
«Ну вот, и Янова не обошел, — подумал Сергеев, — прыткий! И тут, видно, сомнения выражал…»
— Да, звонил.
Сергеев сказал это с прохладцей, думая, что тем самым даст понять маршалу, что не хочет распространяться на эту тему. Янов поглядел на него пытливо из-под нависших по-стариковски бровей, и Сергеев подумал вдруг, что за последние годы, особенно со смертью жены Ольги Павловны, маршал заметно сдал, но в делах, решениях был по-прежнему, «как дьявол, мудрым».
Сергеев увидел, как подполковник-порученец взглянул на часы в углу — с бронзовым циферблатом, бронзовыми гирями и инкрустированным маятником, бесшумно отмахивавшим на отвесе-планке черного дерева, — встав, беззвучно, как бы невесомо, отвел половину дубовой двери и скрылся в кабинете. Должно быть, Янов не заметил этого, потому что заговорил негромко, как бы про себя размышляя:
— Да, дело сложное, еще неясное в своей перспективе, а затрат государственных, народных средств потребует колоссальных. Вот и подумаешь…
Он не договорил, сразу оборвав фразу, потому что в проеме двери появился порученец.
— Пожалуйста! — Отступив на шаг, он придержал дверь за бронзовую массивную ручку.
Поднявшись со стула энергично, как истинно военный человек, привычный к четкости, собранности, Янов, проходя в сумрак тамбура, кивнул подполковнику с достоинством и уважительно.
Министр встал навстречу, и когда поднимался, то будто поморщился от боли, но Сергеев подумал, что, возможно, ему показалось, возможно, так скользнула тень. Однако в тот момент, когда Сергеев, остановившись и вытягиваясь, начал негромко докладывать: «Товарищ Маршал Советского Союза, генерал Сергеев прибыл…» — тот поморщился уже совершенно открыто, махнул рукой и, поздоровавшись с обоими, поведя руками, показал на кресла у стола, сам сел на стул, прокашлялся коротко.