Он избавился от последней одежды. Я услышала глухое падение его брюк на пол и звон бляшки. Он снова склонился надо мной и поцеловал страстно, настойчиво. Парень ласкал меня руками, губами, языком.
Чтобы не быть абсолютным бревном, я запустила пальцы в густую копну его волос и обняла за шею. В этот момент он проделывал дорожку из поцелуев от ключицы вверх по шее. Он покусывал мое ухо. Я ощущала жар, напряжение и дрожь одновременно. Это было больше, чем я ожидала. Господи, я не выдержу этого! В уголках моих глаз выступили слезы.
«Элора, ты сильная. Всё будет хорошо. Просто доверься ему», — мысленно приказывала себе, и вдруг из моего горла вышел неожиданный стон.
Читтапон на мгновение застыл, разглядывая моё лицо. В ночном полумраке его глаза казались темными и пьяными.
Меня била мелкая нервная дрожь. Он во мне! Боже, не могу поверить! Он во мне…
— С тобой всё хорошо? — нежно спросил он, горячее дыхание обжигало мои щёки. Он не двигался. Он был во мне, но ничего не делал, а я ничего не понимала. Так и должно быть?
Взяв себя в руки, я посмотрела ему в глаза, надеясь, что он не заметит блестящие капельки слез на моих ресницах. Я старалась маскировать боль, которую испытала в тот самый момент.
— Да, — еле слышно ответила.
— Ты дрожишь.
— От возбуждения, — смело соврала.
Он улыбнулся, затем начал водить пальцем по моим бровям, носу, щекам, губам.
— Тебе страшно.
— Нисколько, — упрямо отрицала неотрицаемое.
И тогда произошла совершеннейшая нелепость, после которой я чувствовала себя очень глупо. Хотела обмануть его, но ничего не вышло. Читтапон вдруг стал серьёзным, но с прежней мягкостью в голосе спросил:
— Почему ты мне не сказала?
До меня в ту же секунду дошло, что он имеет в виду. Откуда мне было знать, что мужчины понимают, девственница девушка или нет.
— Это имеет значение?
— Конечно, имеет. Тебе больно, разве нет?
— Что эта боль по сравнению с тем, что со мной произошло?
Читтапон снова поцеловал меня, и мой колкий вопрос превратился в осколки. Его губы знали секреты и делали меня беззащитной
— Ты мне нужна, Элора… Я сделаю всё аккуратно, — шептал он лишь слегка отрываясь от моих губ, — ты ни о чём не пожалеешь. Я буду любить тебя, пока мы оба не сойдём с ума от наслаждения.
И он сдержал своё слово. Почти…
~~~
Дэниел едва не подавился коктейлем, когда увидел Фаррен, направляющуюся к бассейну, где он до этого прекрасно отдыхал. Она яростно вбивала свои шпильки в траву. Дэниел отметил про себя, что если понадобится перепахать землю во дворе, то обязательно обратится за помощью к Фаррен. Она часто носила туфли, которые он не постеснялся бы назвать тракторами. Всё сходится! Фаррен наденет «тракторы» на ноги и примчится вбивать их в землю. Гламурный землерой!
Пока он мечтал, девушка добралась до него и уже мурлыкала сладким голоском слова приветствия.
— Хочешь поплавать со мной в бассейне, Фаррен? — спросил он тоном, по которому можно было понять, что он серьёзно шутит. Но Фаррен всегда была глупой и, конечно же, ничего не поняла.
— Нет, спасибо. В другой раз, — отказалась она. Её взгляд с сожалением скользнул по поверхности голубой воды, а потом остановился на широкой без единого волоска груди Дэниела. Его тело было сильным, загорелым и мускулистым.
Фаррен всегда хотела заполучить Дэниела, попробовать его на вкус. С каждым разом её желание росло, становилось нетерпимым. Однако стоило посмотреть на его безмятежное лицо, понимала, что шансов у неё нет. Она со вздохом отвернулась.
— Я ищу Элору. Может, ты скажешь, где её черти носят? Не могла же она просто исчезнуть? — Фаррен нервно переступила с ноги на ногу. В руках она комкала лямки своей кожаной сумочки. — Я звонила ей, но все её номера недоступны.
Дэниел медленно потягивал коктейль и думал, что бы ей ответить. На самом деле у него было дикое желание подразнить девчонку.
— Она уехала.
— Как уехала? Куда?
— В Корею.
— Куда?!
Началось самое интересное. Дэниел не мог упустить такого шанса. Он улыбнулся и добавил:
— Вышла замуж и уехала. Что удивительного? Только ш-ш-ш… — Он поднес палец ко рту. — Это семейная тайна.
— Ты издеваешься надо мной, да?
— Да. Но это не значит, что я лгу.
— Элора не могла взять и уехать.