— Кстати, как поживает твой брат? Помню, ты рассказывала, что обеспокоила его. Уладила этот момент?
Я хихикнула.
— Ох, я Корбину совсем голову заморочила. Два или три дня вместо него мне писал Зак. Это наш общий друг детства. Ему я смогла объяснить, что ничего плохого не случилось.
— Тебе не кажется, что родные имеют право знать, что в твоей жизни произошло горе? Мне кажется, по отношению к ним ты несправедлива.
Спрятав улыбку, я посмотрела в сторону. Жизнь вообще несправедливая штука, хотелось сказать. Сунув руки в карманы плаща, я шагала по тротуару, слушая перестук собственных каблуков.
— О гибели Читтапона до сих пор не сообщили. Я видела одну единственную новость, что звезда взяла творческий отдых по семейным обстоятельствам. Я обещала, что тоже буду молчать.
— Да, но это не причина отдаляться от родных. Езжай, посади их за один стол и объясни ситуацию. Думаешь, они станут вредить тебе или его репутации?
— Джона, — остановившись, я посмотрела на него, — откуда ты такой благодетель взялся? И где был раньше? Мне, правда, не хватало такой поддержки.
— Мне казалось, тот кореец, который забирал тебя из больницы, и есть такая вот поддержка.
— Нет. — Вздохнула и пошла дальше, взяв доктора под руку. — Вон — лучший друг Читта. Ему самому было очень плохо. Он не смог меня успокоить.
— Я не вправе указывать тебе, что делать. Но помни: родные стены лечат.
С удовольствием отметила про себя, что Джона не только умён, но и очень приятный человек. Он приобнял меня и потёр за плечи. В этом жесте я снова прочитала намёк на некий флирт или простое желание мужчины прикоснуться ко мне. Внутри восстали одновременно два чувства — раздражение и сильнейшее удовольствие.
Мы остановились около моего дома и замолчали. Кто первый начнёт прощаться? Нерешительность Джона вводила меня в ступор. Чего хочет этот мужчина? Гуляет со мной, водит по кино и ресторанам, раздаёт советы и обнимает, когда вздумается.
— Ну… я приятно провела вечер. Спасибо.
— Мне тоже с тобой приятно, Элора.
Мы снова замолчали. Не прощается и не предпринимает никаких действий. Может, самой попробовать быть смелее? Что мне терять?
С этими мыслями приподнялась на носочках и потянулась к его губам, но тут же была остановлена.
— Нет, Элора.
Я ошарашено уставилась на него. Стало стыдно, да и обидно тоже. Меня ещё никто так не отталкивал! Господи, так говорю, будто мужчин был целый рой.
Но если подумать, то Зак за мной бегал. Забдиель звал на ужин, и думаю, он закончился бы отношениями. Читт замуж заставил за него выйти. Вон тоже добивался меня. Я приглянулась даже какому-то Тхэ Ёну! А тут — «Нет, Элора»?!
Следующая фраза прозвучала, словно удар кувалдой по голове.
— Я женат.
Закрыла рот ладошками и отступила к двери.
— Какая я глупая. Прости. Чёрт, вот идиотка!
— Не вини себя. Я сам виноват. Хотел привести тебя в чувства.
— Я слишком привыкла к мужскому вниманию. Нет, я просто навоображала. — Сделала ещё шаг назад. — Спасибо за всё. Пока!
И скрылась в доме.
Я не воспользовалась лифтом, бежала по лестнице, пока не достигла достигла двери своей квартиры. Мысли сгустились в одну кашу, от стыда до сих пор пылали щёки. Было желание провалиться сквозь землю, исчезнуть из этого города. Пока я в Нью-Йорке, неприятности будут преследовать меня.
После двух часов раздумий я написала Корбину, что возвращаюсь домой.
А утром я проснулась с сильнейшей тошнотой.
~~~
В аэропорту Орландо меня бледную и едва стоящую на ногах встретил Корбин. Я видела, как его улыбка таяла по мере моего приближения. Меня до сих пор тошнило. Никогда перелёты не были такими тяжёлыми.
— Боже, Элора! — Корбин быстро отобрал у меня сумки и умудрился придержать за локоть. — Что этот кореец сделал с тобой? Или… ты сбежала? Он бил тебя? Держал в заточении?
— Он погиб, Корби, — почти простонала я. — Мне плохо…
Ошарашенный брат словно прирос к полу.
— Что ты сказала?
— Я всё расскажу. Отвези меня сначала домой. Мне надо… поспать.
В машине Корбина я задремала. Проснулась в госпитале. Врач сказал, что у меня обезвоживание, надо много пить и восстанавливать силы. Мне поставили капельницу, а через полчаса Корбин доставил меня домой, помог дойти до комнаты, прогнал всех, кто задавал кучу вопросов. Нола была одной из первых, но он попросил мать набраться терпения. Уложив в постель, Корбин поцеловал меня в лоб и оставил одну. Я не уснула, а разревелась.