Вдруг по залу пронесся визгливый возглас:
«Фюрер!» Все присутствующие вскочили со своих мест, послышалось щелканье каблуков военных, ударили победные фанфары. От первых рядов, словно шум прибоя, к амфитеатру понесся все нарастающий рев: «Хайль! Хайль! Хайль!» Вскинутые вперед и вверх правые руки – знак фашистского приветствия – со всех сторон тянулись к Гитлеру.
Подойдя к трибуне, Гитлер вскинул в верх правую руку:
– В эти часы на Восточном фронте происходят грандиозные события. Уже сорок восемь часов ведется новая операция гигантских масштабов. Она приведет к окончательному уничтожению врага на Востоке! Я говорю об этом только сегодня, потому что могу совершенно определенно сказать: этот противник разгромлен и больше никогда не поднимется!
Многотысячная аудитория принялась скандировать: «Победа! Вождь, приказывай! Мы следуем за то бой!» Исступленная бравада продолжалась в течение нескольких минут.
Гитлер молчал. Его колючие глазки понеслись по залу к антресолям, поверх ликующей темно-серой массы. Нет, сомнений не было – зал единогласно присягал на верность «великому полководцу». Присутствующие внимали и верили его словам: «Враг разбит! Исход похода на Восток решен!»
Молчание фюрера затягивалось. Казалось, он захлебнулся яростью, выкрикивая последнюю фразу. Но шум в зале уже стихал. Отбросив клок редких волос, Гитлер перешел к следующему разделу своей речи. Без крика он принялся уверять аудиторию, что в жизни он лично ни на что не претендует и руководствуется только интересами народа. И на этот раз сам бог помог ему разгадать коварные замыслы большевиков. Он не нападал на Россию, а лишь предупредил нападение ее на Германию. Поступив так, он вынужден теперь вести оборонительную войну и защищать Европу от кровожадных красных.
Но вдруг глаза рейхсканцлера округлились, застыли в неподвижности. Гитлер как раз дошел до той сакраментальной фразы, которая по своему значению опровергала все сказанное им до нее. Он хотел ее исключить, но Борман настоял на своем, и она осталась в тексте. «Великий полководец» собрался с духом и бесстрастным голосом произнес:
– Мы ошиблись в коренном вопросе о том, какую силу представляет наш нынешний противник…
Это было единственное место в речи, которое преследовало только одну цель: как-то объяснить причины затянувшегося «Восточного похода». Элита с пониманием отнеслась к скорбным словам фюрера – аплодисментов не последовало. Они шквалом пронеслись по «Спортпаласу» тогда, когда «первый солдат рейха» снова, казалось, потерял самообладание и начал буйствовать на трибуне.
Гитлер вскинул вверх правую руку и принялся перечислять грандиозные потери большевиков – два с половиной миллиона убитых, двадцать две тысячи орудий, восемнадцать тысяч танков, четырнадцать тысяч самолетов…
Переведя дух после столь «произвольной» статистики, Гитлер опустил голову, улыбнулся, выпил глоток яблочного напитка и завершил свою триумфальную речь словами:
– Позади наших войск в России лежит пространство вдвое большее территории рейха в тридцать третьем, когда я пришел к власти, и вчетверо большее территории Англии!
Последние слова Гитлера потонули в громе аплодисментов, которые вскоре сменились могучим ревом «Хайль!» и всеобщим пением «Дойчланд, Дойчланд, юбер аллес».
Вечером 6 октября перед Вязьмой сомкнулись клещи 3-й и 4-й танковых групп. На другой день Главком ОКХ в сопровождении Хойзингера вылетел в штаб Бока, для уточнения плана дальнейших операций. Совещание прошло плодотворно. Решение о продолжении наступления на Москву было единодушным. 9-я армия Штрауса вместе с 3-й танковой группой Гота обходит столицу большевиков с севера, двигаясь на Калинин. 4-я армия фон Клюге с 4-й танковой группой Гёпнера наступает в «лоб», через Можайск. 2-я танковая армия Гудериана через Тулу обходит Москву с юга.
Почти одновременно, 6 и 7 октября, 2- я танковая армия Гудериана, 3-я и 4-я танковые группы Гота и Гёпнера выполнил и важнейшую часть операции «Тайфун» на Московском направлении. Восточнее Трубчевска были окружены главные силы Брянского фронта, а западнее Вязьмы – почти пять армий Западного и Резервного фронтов. Ближайшие дни решали многое. Предстояло быстрее ликвидировать «котлы», чтобы продолжать наступление на столицу Советов.
Гитлер по-своему оценивал происходящие на Восточном фронте перемены. Принимая 7 октября посла Японии Курусу в Имперской канцелярии, он, с присущей случаю экспрессией, в победных тонах обрисовал ситуацию в России. Названная Гитлером дата захвата Москвы, 12 октября, ошарашила посла. Но свойственная японцам вежливость позволил а ему быстро совладать с собой, улыбнуться. Курусу заверил рейхсканцлера, что немедленно передаст в Токио отчет о встрече, ибо премьер-министру Тодзио предстояло в какие-то двое-трое суток определиться с политикой в отношении Советов. Желание Японии прихватить часть территории России на Дальнем Востоке теперь имело большие шансы исполниться. К тому же на этот раз Гитлер сделал широкий жест, отваливая восточному союзнику аж всю азиатскую половину страны, вплоть до Урала! Тут было над чем поду мать.