Спешная подготовка к захвату Москвы набирала обороты. При очередном докладе в «Вольфшанце» фон Браухич получил «исчерпывающие указания» фюрера. В целом суть его прежних установок практически не изменилась.
Утром 12 октября Хойзингер через офицера направил в штаб группы армий «Центр» особо важное указание фельдмаршала фон Браухича «О порядке захвата Москвы и обращении с ее населением». Главком сухопутных войск писал:
«Фюрер вновь решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята, даже если она будет предложена противником. Моральное обоснование этого мероприятия совершенно ясно в глазах всего мира. Так же, как и в Киеве, для наших войск могут возникнуть чрезвычайные опасности от мин замедленного действия. Поэтому необходимо считаться в еще большей степени с аналогичным положением в Москве и Петербурге. То, что Петербург заминирован и будет защищаться до последнего бойца, объявлен о по местному радио.
Необходимо иметь в виду также серьезную опасность эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступать в эти города. Вся кий, кто попытается оставить город и пройти через наши позиции, должен быть обстрелян и отогнан обратно. Небольшие не закрытые проходы, представляющие возможность для массового ухода населения во внутреннюю Россию, можно лишь приветствовать. И для других городов должно действовать правило, что до захвата их следует громить артиллерийским обстрелом и воздушным и налетами, а население обращать в бегство.
Совершенно безответственным было бы рисковать жизнью немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или кормить их население за счет Германии. Чем больше населения советских городов устремится во внутреннюю Россию, тем сильнее увеличится там хаос и тем легче будет управлять оккупированными районами и использовать их».
Получив приказ Главкома ОКХ о блокировании Москвы и о не вступлении в нее войск, генерал Грейфенберг распорядился в адрес тыловых служб о подтягивании к передовой обозов с: парадным обмундированием. Это делалось в расчете на скорый церемониальный марш лучших соединений фон Бока на… Красной площади уничтоженной Москвы.
Скользнув взглядом по разложенной на столе карте, Гитлер раздраженно бросил в адрес Главкома ОКХ:
– У командования сухопутных войск всегда так получается. Как только большевикам удается где – то временно остановить наступление вермахта, то сразу следуют доклады о новой тактике русских. В августе Гальдер говорил о новой тактике русской артиллерии, теперь вы говорите мне то же самое о действиях танковых сил большевиков. Я не хочу этого слышать! В январе, в Бергхофе я предупреждал Верховное Командование вермахта, что русская армия, хотя и является глиняным колоссом без головы, но ее дальнейшее развитие нельзя точно предвидеть. Однако и теперь я остаюсь при с воем мнении: у 2-й танковой армии вполне достаточно сил, чтобы сломить сопротивление большевиков, захватить Тулу и отрезать столицу Советов от тыловых коммуникаций. Вы же говорили мне, Йодль, – Гитлер повернулся к «главному опера тору» вермахта, – что танки фон Гейра ворвались в Орел, когда там еще ходили по городу трамваи!
– Да, это было именно так, мой фюрер! – подтвердил Браухич.
– Именно так, я хорошо это помню. – Гитлер продолжал в упор рассматривать генерала Йодля. – Но почему же теперь 24-й танковый корпус того же фон Гейра почти неделю топчется перед каким-то Мценском?
– Мой фюрер, – заметил Йодль, – Орел нельзя сравнивать с Мценском. Начало нашего наступления в центре оказалось для Советов полной неожиданностью. Сталин, по-видимому, полагал, что фронт уже стабилизировался и активных действий с нашей стороны уже не последует.
– Зачем строить догадки, Йодль.
– Но это подтвердит и фельдмаршал Браухич: наша атака на Орел стала для русских большим сюрпризом, – не сдавался «главный оператор» ОКВ. – К Мценску же они перебросили две танковых дивизии, укомплектованные новейшими танками типа «Т-34» и «Клим Ворошилов».