Затем ситуация изменилась. Утром 4 октября в Мценск прибыла 4-я танковая бригада полковника Катукова. На другой день рубеж по реке Зуше заняла 6-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Петрова и 11-я танковая бригада подполковника Бондарева. В этот же день Ставка выдвинула на Орловское направление еще и 9-й гвардейский минометный полк майора Шамшина в составе двух дивизионов «эрэсов». Днем 5 октября по танковым колоннам 24-го танкового корпуса генерала фон Гейра нанесла мощные бомбовые удары 6-я резервная авиагруппа генерал-майора Демидова.
Когда сражение под Мценском еще не достигло апогея, а острия 3-й и 4-й танковых групп находились на значительном удалении от Вязьмы, Верховный поручил Поскребышеву соединить его со штабом Ленинградского фронта. Разговор с Жуковым получился не долгим. Сталин спросил о состоянии фронтовых дел и поставил вопрос прямо:
– Не можете ли вы, товарищ Жуков, немедленно вылететь в Москву? Ставка хотела бы посоветоваться с вами.
После разгрома, который учинила 2-я танковая группа Гудериана войскам Брянского фронта, Верховный глубоко понял всю сложность обстановки и твердо решил, что спасти положение в цент ре фронта под силу только Жукову.
Но в этот день Жуков не смог вылететь в Москву – снова обострилась ситуация на фронте 54-й армии, у Синявино.
Вечером 6 октября в Ленинград вновь позвонил Сталин:
– Товарищ Жуков, как обстоят у вас дела? Что нового в действиях противника за истекшие сутки?
Командующий Ленинградским фронтом досконально знал состояние дел на всех участках, ответил:
– В сентябрьских боях противник понес большие потери в живой силе и технике, товарищ Сталин, и, по показаниям пленных, переходит под Ленинградом к обороне. Но авиация и артиллерия продолжают наносить удары по городу, видимо, для отвлечения внимания.
– Для отвлечения внимания от чего? – прервал доклад командующего фронтом Верховный.
– Авиаразведкой фронта установлена большая передислокация моторизованных колонн вражеских войск из-под Ленинграда в южном направлении. Скорее всего, они перебрасываются на Московское направление.
– Значит, вы убеждены, что в ближайшее время немец не повторит наступление на Ленинград?
– Планов Лееба я не знаю, товарищ Сталин. Какими силами он может это сделать без 4-й танковой группы?
– Пожалуй, вы правы, товарищ Жуков, – сказал Верховный и бесстрастным голосом добавил: – А на Западном фронте обстановка быстро ухудшается.
– Значит, распоряжение о моем вылете в Ставку остается в силе? – поинтересовался Жуков.
– Конечно, в силе. Передайте командование фронтом Хозину или Федюнинскому, а сами вылетайте в Москву.
Когда 7 октября полковник Голованов вошел в кабинет Сталина, там никого из членов Ставки не было. Верховный сидел на стуле в задумчивости, молчал. На столе стояла остывшая еда. В том, что он ощутил присутствие вошедшего, сомнений быть не могло, но что-то очень серьезное удерживало его в этом необычном состоянии. И Голованов никак не решался нарушить эту вечернюю тишину.
– У нас большое горе… К нам пришла большая беда, – услышал, наконец, Головано в тихий, но четкий голос Сталина. – Прорывом фронта под Вязьмой немец завершил окружение главных сил Западного и Резервного фронтов.
Помедлив некоторое время, Верховный тем же «убитым голосом» продолжил свой жуткий монолог:
– Теперь Москву защищать некому и нечем… Что теперь делать?… Что теперь делать?
Повторив последнюю фразу дважды, Верховный поднял глаза на Голованова, словно тот в состоянии был ответить на его «ужасные в опросы». Никогда прежде, даже при капитуляции войск Юго-Западного фронта под Киевом, комдив не видел Верховного столь несчастным и растерянным.
Прибыв в Москву 7 октября из Ленинграда, Жуков в качестве представителя Ставки за трое с уток исколесил всю округу между Угрой и Протвой, севернее Калуги. В ночь на 8 октября в Красновидово он вместе с Коневым, Булганиным и Соколовским разбирался с обстановкой на Западном фронте, а утром следующего дня в Малоярославце встретился с Буденным, командующим Резервным фронтом. Ни Конев, ни Буденный не могли доложить в Ставку о положении своих войск. Доклада Жукова по всем этим вопросам ждал Сталин.
Утром 10 октября Жуков прибыл в штаб Западного фронта, в Красновидово. Там находились заместитель председателя ГКО Молотов, член Ставки Ворошилов, а также представитель Генштаба Василевский. Тут же его пригласили в аппаратную. Звонил Верховный. Разговор был коротким. Сталин объявил решение Ставки: Западный и Резервный фронты объединяются в один, Западный. Командующим назначен Жуков, а Конев отзывается в Москву.