— Хорошо сказано, Тамар, — раздался голос Гиулы, и марчег поднялся. — Мы подумаем над твоими словами и над словами барона. Сейчас же мы прерываем собрание с тем, чтобы снова встретиться и продолжить после обеда.
Отвешивая поклоны, советники покинули зал. Уже по дороге к выходу они начали собираться в группки, чтобы обсудить тревожные новости. Также и Тамар хотел выйти из зала, но отец позвал его к себе. Когда они остались одни, марчег заговорил:
— Твое поведение было рискованным. Барон Оден — довольно могущественная персона. За ним стоит много людей, которые ратуют за войну против влахаков. Опасно вот так резко обращаться к нему и компрометировать его. Ты прилюдно пристыдил его, а никакой предводитель этого не простит.
— Он сам опозорил себя, когда не решился подтвердить слова делами, — уклончиво возразил Тамар.
— Для него все выглядело по-другому. Впрочем, было забавно смотреть на вас двоих, так как в принципе ваши цели здесь совпали.
— Только условно, отец. Мой интерес заключается в благополучии наших земель. А поспешный и необдуманный военный поход скрывает в себе опасность поражения.
— В этом я с тобой согласен. Однако мы не можем исключать таких людей, как Оден, если хотим сохранить их поддержку.
— Ты — марчег, твое слово — закон. Зачем эти игры? Ты можешь приказать им, и они последуют за тобой! — резко заявил Тамар.
— Цорпад тоже был марчегом, и некоторые говорили даже, что он был самым сильным после Аркаса Диммину.
— И что? Он проиграл битву и войну.
— Войны ведутся не только на полях сражений, сын. Ты еще поймешь это, — спокойно объяснил Гиула и улыбнулся Тамару, которому кровь ударила в голову.
— Теперь я могу удалиться? — сдавленным голосом спросил юный масрид.
— Естественно. Ты только помни: крепость всегда сильна ровно настолько, насколько сильно ее основание.
— Спасибо, отец, за поучительные слова. — Тамар выдавил из себя улыбку и быстро вышел из зала.
«Он постарел и боится. И скрывает свой страх за высокопарными словами». С этими мыслями он сердито вышел на двор, залитый солнцем, и, к своему стыду, понял, что, несмотря ни на что, он ощущает себя глупым школьником, которого поставил на место учитель.
Угол, который Тамар себе выбрал, находился несколько в стороне, в тени, благодаря чему он мог сохранить некоторую дистанцию по отношению к другим советникам. Сейчас у него не было ни желания, ни терпения, чтобы вступать в долгие дискуссии.
Короткий разговор с марчегом оставил в нем какой-то горький привкус. В отчаянии Тамар кусал себе нижнюю губу. «Неужели отец может быть прав?»
Вдруг сердитый крик оторвал масрида от размышлений. Из маленькой боковой двери жилого дома вышла молодая женщина, обрушившая на солдата целый поток крепкой брани. Зачарованно Тамар наблюдал за этой сценой. Судя по всему, женщина была влахакой, так как волосы у нее были темные, а говор более плавный. Ее мишенью был солдат Сцаб, которого Тамар считал не особенно одаренным, но послушным и который в настоящий момент отрицательно качал головой и показывал женщине на вход.
— Не будь смешным! — шипела молодая женщина. — Куда я пойду? Я уж точно не оставлю здесь своих, ты, остолоп! Я только хочу немного подышать свежим воздухом!
— Вам нужно вернуться назад в дом, — беспомощно возразил Сцаб и положил руку на рукоять своего меча.
Однако, прежде чем воин успел вынуть оружие, Тамар подошел к ним и сказал:
— Хорошо. Я позабочусь об этом.
Сцаб благодарно поклонился и снова исчез в здании, в то время как женщина с подозрением изучала Тамара. Находясь в непосредственной близости, Тамар смог убедиться, что она чужеземка. Ее длинные, слегка вьющиеся волосы были заплетены в растрепанную косу, на ней была простая одежда — кожаные штаны и тонкая серая туника. Она уперлась руками в бока и сурово глядела на Тамара.
— Наконец-то появился хоть один масрид, у которого голова не только для того, чтобы носить на ней шлем!
— Вы желаете покинуть это здание?
Она кивнула в ответ.
— Тогда вам следовало бы относиться с большим уважением к тому человеку, во власти которого исполнить ваше желание.
Антипатия на лице влахаки превратилась в отвращение.
— Вы арестовали парламентеров, которые с мирными намерениями приняли ваше гостеприимство, масрид, и теперь осмеливаетесь читать мне лекции о вежливости? — спросила она стальным голосом.
— О ваших опасениях я ничего не знаю, к тому же мне они совершенно безразличны. Если у вас не хватает уважения даже по отношению ко мне, тогда я вам советую как можно быстрее вернуться в здание, — ответил Тамар подчеркнуто спокойно и с вызовом посмотрел на нее.
Он увидел, как дергались ее пальцы, будто она хотела схватить оружие, которого сейчас не было на поясе. Затем она скрестила руки за спиной.
— А ты и не заслужил моего уважения, и тебе еще долго придется ждать этого, — также с вызовом заявила она. — Что теперь?
— Теперь я позову солдат, чтобы они отвели вас назад в здание.
— Можешь не стараться, масрид. Мне следовало бы знать, что ты совершенно не умеешь вести себя, как и все остальные палачи Гиулы.
С этими словами она отвернулась и зашла в дом, не удостоив больше Тамара ни одним взглядом. Он подождал, пока она войдет, после чего спросил одного из патрулирующих охранников:
— А кто эта влахака?
— Вы имеете в виду задержанных, господин?
— Естественно. Кого же еще?
— Это посланники с запада, вецет. Предположительно сестра самой Львицы.
— Это была не сестра Ионны. Я ее уже видел один раз, у нее рыжие волосы! — Тамар повысил голос.
— Нет, не эта. Это ее спутница; женщина, которая самому черту родня. Она остра на язык и неимоверно проворна в кулачном бою. Она ударила бедного Фераля между ног просто так!
Это заявление заставило Тамара улыбнуться, несмотря на то что сама новость вновь рассердила его. Кивком он отослал солдат обратно на посты и вернулся в главное здание, где отыскал отца, который как раз обедал. Когда Тамар убедился, что никаких слуг вблизи уже нет, он наклонился к отцу и спросил:
— У нас здесь посланники Ионны? В крепости? И еще под стражей?
— Да, — спокойно ответил Гиула и положил ломтик ветчины на черный хлеб.
— Почему я узнаю об этом только сейчас?
Отец пристально посмотрел на него.
— Потому что другие вещи были важнее. Мне нужно было сначала обсудить все на совете и разработать план, прежде чем я смогу заявить влахакам об их измене. Я бы и так сообщил тебе в скором времени.
— Сколько?
— Что сколько?
— Сколько дней они здесь находятся?
— Несколько дней, — заявил Гиула и пожал плечами. — Может, три или четыре.
— Проклятье! — вырвалось у Тамара. — Влахаки посылают нам Висинию сал Сарес, а я ничего об этом не знаю!
— А что бы изменилось, если бы ты знал об этом до собрания?
— Все! Я бы… — начал юный масрид, но отец перебил его:
— Это ничего не меняет. Их присутствие не имеет никакого значения для наших планов.
— Если Ионна узнает, что мы взяли в плен ее сестру, она поймет, что существует угроза войны.
— Если она сама планирует войну, то это несущественно. А если нет, тогда в лице Висинии у нас будет отличный заложник.
— Именно так и думал Цорпад, — мрачно возразил Тамар и, больше не говоря ни слова, покинул отца.
Его гнев не утих и во время следующего заседания совета, на котором он сидел молча, думая о своем и слушая аргументы лишь вполуха. По крайней мере, слова, произнесенные им на предыдущем заседании, принесли свои плоды, так как теперь говорили не о нападении на влахаков, а о том, как защитить страну и народ. Даже Оден выступил лишь за то, чтобы, прежде чем вступать в войну, укрепить свои войска. Тамар слушал все это с мрачным удовлетворением.