Уязвимость для критики прямых письменных свидетельств, на основании которых делались выводы о скандинавском происхождении русов были ясны для некоторых норманистов XIX в. Уже М.П. Погодин писал: «На каждое положение о норманнском происхождении Руси порознь можно делать возражения, но все доказательства вместе имеют особую силу и крепость… вместе они неопровержимы»{57}. Хоть заявлению о том, что ряд спорных положений в сумме дает неопровержимую истину, трудно отказать в оригинальности, однако очевидно, что в данном случае мы имеем дело с софистикой, а отнюдь не строгой исторической наукой, приверженностью которой так любят гордиться норманисты.
Вместе с тем рассмотрение темы данной главы будет неполным, если мы не примем во внимание, что некоторые скандинавы действительно именовали себя русами или назывались так другими, а если быть точнее, выходцами из Гардарики. Механизм этого чудесного превращения открывают скандинавские саги, отнюдь не делавшие из него секрета. «Сага о людях из Лаксдаля» описывает такой интересный эпизод, произошедший при конунге Хаконе Добром, правившем Норвегией примерно в 945–960 гг.: «Однажды, когда Хаскульд вышел развлечься с некоторыми людьми, он увидел великолепный шатер в стороне от других палаток. Хаскульд вошел в шатер и увидел, что перед ним сидит человек в одеянии из великолепной ткани и с русской шапкой на голове. Хаскульд спросил его, как его зовут. Тот назвал себя Гилли.
— Однако, — сказал он, — многим больше говорит мое прозвище: меня зовут Гилли Русский.
Хаскульд сказал, что часто о нем слышал. Его называли самым богатым из торговых людей»{58}. В оригинале Гилли носит прозвище не Русский, а Гардский{59}, однако, поскольку это слово и означало на языке скандинавов Русь, в русских переводах ставится именно первый термин. «Сага об Олаве Святом» рисует абсолютно аналогичную ситуацию: «Одного человека звали Гудлейк Гардский. Он был родом из Агдира. Он был великим мореходом и купцом, богатым человеком, и совершал торговые поездки в разные страны. Он часто плавал на восток в Гардарики, и был по этой причине прозван Гудлейк Гардский»{60}. Точно так же поступает в других краях и Олав Трюггвасон, служивший в дружине Владимира: «И с тех пор, как он уехал из Гардарики, он изменил свое имя и называл себя Оли и говорил, что он из Гардарики»{61}. Таким образом, мы видим, что Русским или Гардским называли скандинавы тех своих соплеменников, которые торговали с Русью либо служили там. Понятно, что славяне и скандинавы великолепно понимали, кем по происхождению является такой человек, однако представители других народов, не знающие языков и обычаев этих стран, вполне могли принять такого «Гардца» за настоящего руса.