— Годовалые дети в меня не стреляли даже в России, а что касается стрелявших в меня женщин, то устанавливать их возраст мне было некогда.
В июне Эверетт добился некоторых успехов. Вернулся офицер, которого он послал в приграничный Бюллинген, где, по предварительным данным, эсэсовец застрелил в затылок женщину, сидевшую в кресле. Выяснилось, что на самом деле женщина погибла за день до того, выходя из дома, от осколка американского снаряда. Об этом были привезены письменные свидетельства мужа погибшей женщины и местного регистрационного чиновника.
Позже был опровергнут и рассказ капрала Шпренгера о том, что он был свидетелем и участником расстрела американских военнопленных возле церкви в Ла-Глез. Эверетт послал своего человека и в Ла-Глез, и тот вернулся с письменным свидетельством от местного кюре месье Блокпо, который заверял, что в деревне не происходило никаких расстрелов и единственным погибшим в деревне американцем был сгоревший в «Шермане» танкист. Более того, и самой «внутренней стены церкви», возле которой, по словам Шпренгера, расстреляли американцев, не существовало, а священник в означенный день лично обходил вокруг церкви и не видел ни одного трупа.
Но июнь сменился июлем, а полковник Эверетт еще не разыграл своего главного туза, которого продолжал держать в рукаве, — это был Хэл Мак-Каун, ныне — полковник из Пентагона!
Пейпер и Мак-Каун не виделись более восемнадцати месяцев, но немец сразу узнал своего бывшего пленника. Мак-Каун прилетел из Вашингтона тотчас же, как только Эверетт связался с ним. В ходе долгого обсуждения с главным советником защиты он понял всю тяжесть положения и узнал о методах, которыми обвинение получает свои доказательства. И Мак-Каун твердо решил сделать все возможное, чтобы спасти человека, у которого недавно находился в плену. Понятно, что само присутствие Мак-Кауна, человека, который действительно сражался против Пейпера, в отличие от всех остальных собравшихся, окажет защите моральную поддержку.
Но полковник Мак-Каун не знал, какие настроения господствовали в 1946 году в оккупированной Германии. Не понимал он и того факта, что его свидетельство не только поможет развалить сфабрикованное обвинением дело, но и нанесет удар по престижу всей американской армии, поскольку ответственность за ход и следствия, и суда лежит на армии. Если подтвердится, что дело Эллиса — грязная фальшивка, то пострадает репутация всей армии, а этого победоносная американская армия в 1946 году допустить не могла.[60] Лишь позже полковник Мак-Каун поймет, как глупо было приезжать в Германию на выручку Пейперу.
В ответ на вопросы полковника Эверетта он рассказал о трех с половиной днях своего плена в Ла-Глез, о долгих беседах с немецким полковником, о том, как последний уверял его, что с попавшими к нему в руки американскими военнопленными ничего не случится. Позже он опрашивал всех товарищей по плену, с кем только смог связаться, и все заверяли, что в плену с ними обращались настолько хорошо, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Жалоб на плохое обращение не было. Женевскую конвенцию нарушили только однажды — когда Пейпер заставил пленных загружать грузовики под артиллерийским огнем. Однако во время той долгой ночной беседы в погребе немецкий полковник известил Мак-Кауна о том, что несколько американцев совершили попытку к бегству и семеро были застрелены. Пейпер сказал Мак-Кауну, чтобы тот передал своим товарищам, чтобы не пытались бежать, но Мак-Каун отказался это делать.
Когда допрос Мак-Кауна закончился, Эверетт остался доволен — он чувствовал, что победил, — и еще немного разрушил систему доводов обвинения. Очевидно, сухое, объективное и честное изложение полковника из Пентагона произвело на суд впечатление. Но адвокат ошибался, думая, что полковник Эллис так все и оставит. Эллис же понимал, что просто так отпускать такого свидетеля нельзя.
Неизвестно, что именно произошло в тот вечер и кто первый предложил тактику, которую на следующий день использовали против Мак-Кауна. Один заведомо предвзятый источник утверждает, что кто-то из немецкоязычных представителей обвинения подошел в тот вечер к бывшему рядовому Цвигарту и передал просьбу выступить в суде с заявлением о том, что это Мак-Каун вывел осажденных в Ла-Глез немцев через американские позиции, а за это предательство немцы отпустили его. Но Цвигарт якобы отказался оговаривать американца, и после нескольких угроз и пары обещаний (ведь и самого Цвигарта обвиняли в убийстве) представитель обвинения сдался и ушел из камеры.
60
Позже примерами того, как армия всегда выгораживает своих, даже если это откровенные преступники, могут послужить дела «зеленых беретов» и Миле.