— Бедняга маркиз сам страдает из-за своего обжорства, — заметил Эрсилдоун, проследив направление взгляда соседки по столу.
— Нет- нет, — запротестовала она. — Это все проделки Светлых.
— Томас говорит чистую правду, — возразил Ангавар. — Этот человек просто обжора. Ему требуется хороший урок.
— Суровы твои законы, — вздохнула Ашалинда. — А если Эрли удастся уговорить изменить привычки, ты вылечишь его от подагры?
— Тогда он и сам вылечится, — засмеялся Ангавар. Звуки его смеха мгновенно вытеснили из головы девушки всякие мысли о маркизе Эрли. Близость возлюбленного кружила голову, наводила на мысли, которые было трудно вытеснить из головы. С трудом обуздав себя, Ашалинда снова поглядела на ристалище.
Каждый вечер, после того как возводили шатры и помостки, Фулет, ныне занявший пост придворного колдуна вместо смещенного Саргота, устраивал фейерверки, по сравнению с которыми все прочие представления такого рода бледнели, как свечки рядом с ярким костром. А когда фейерверки заканчивались, между гуляющими зажигались нежные разноцветные шары — они выстилали края каждого павильона, каждого флага, ложились светящимися линиями на землю. Если кто-нибудь пытался взять такой шар, свет тут же гас, а сам шар исчезал, но вскоре загорался снова.
Вокруг турнирного поля были установлены специальные подмостки для менестрелей и музыкантов и особые площадки для танцев. К радости и изумлению танцующих, ноги их скользили по деревянному настилу легко и гладко, точно мыльные пузыри по воде.
Немало было спето песен, немало произнесено речей и немало чаш поднято за здравие нового государя Эриса, Короля Светлых-из-под-Холма и его невесты. После очередного тоста за обоих королей Правдивый Томас вскочил на ноги и произнес пылкую речь, прославляя Ашалинду. Не вдаваясь в подробности ее прошлого, он столь поэтически и красноречиво описал ее странствия, что девушка заслушалась, гадая, неужто все эти замечательные события произошли именно с ней. Сианада Бард представил доблестнейшим героем, охранявшим девушку в первом ее путешествии, Кейтри с Вивианои превознес за верность и отвагу во втором. Не забыл он и о Диармиде с Муирной. Эрсилдоун завершил речь, галантно вспомнив, как однажды танцевал с Ашалиндой на дворцовом балу, и заверив всех присутствующих, что он безмерно польщен тем, что имел удовольствие танцевать с будущей королевой Светлых.
Только тогда Ашалинда со всей отчетливостью осознала, какой же невероятный шаг собирается совершить. За всеми переживаниями последних месяцев она как-то начисто упустила из виду этот момент. А ведь обручившись с Ангаваром-Торном, она станет королевой Светлого королевства. Это казалось немыслимой фантазией, дикой мечтой — заманчивой, но пугающей. Взгляд девушки снова остановился на ее красавце возлюбленном. Ведь он-то Светлый — один из представителей ужасного и прекрасного народа, что так любил людей, но принес им столько мук. И союз между двумя этими народами всегда был обречен окончиться трагедией… Но все же — эти трагедии остались в прошлом. А теперь все будет иначе!
Несмотря на все преграды, на все различия, любовь ее к Торну была крепка и незыблема — как стальная игла, соединяющая две части одной брошки: половинку из алмаза и половинку из стекла.
И снова пили за Сианада, пили за Вивиану и Кейтри. А потом из-за стола, поставленного чуть поодаль от остальных, поднялся человек. Он поклонился сидевшим за самым высоким столом — и все кругом немедленно затихли.
— Говори, — чистым голосом приказал Эдвард. — Ты знаешь, как высоко чтим мы морской народ. Вы тоже клялись нам в верности, а дары, что вы принесли, у нас в большой цене.
Ашалинда вдруг узнала в этом человеке Гэлана Эрроусмита. По правую руку от него сидела прелестная русалка с загадочной улыбкой и волосами цвета морской волны в свете луны. По левую руку от Гэлана девушка увидела Бетони и Соррель, счастливо соединившихся с любимым братом.
— Наш государь Эриса велик и щедр. Да продлится его правление много лет, — произнес Эрроусмит. По рядам собравшихся пробежал шепоток одобрения. Но Гэлан прибавил: — Сейчас мы услышали, как финварнский Медведь оказал немало услуг леди Ашалинде. Быть может, так оно все и было, но потом, не столь уж давно, я тоже сопровождал ее в опасном пути. Госпожа моя, знай я тогда, с кем ты помолвлена…
— Гэлан Эрроусмит, — перебила она, — перед тобой, мой друг, я в большом долгу.
Он поклонился.
— Ты приютил нас в своей деревне, дал нам кров и убежище, — продолжала она. — Ты одолжил нам коней, помогал нам, не щадя сил. Такую доброту забыть невозможно.
— Однако, сдается мне, за все, что я сделал, этого еще недостаточно, — возразил Эрроусмит. И, бросив быстрый взгляд на Эрсилдоуна, добавил: — И я никогда не танцевал с тобой, моя госпожа.
Настала внезапная, напряженная тишина. А затем вокруг раскатилась волна смеха. Ашалинда покосилась на Ангавара — тот улыбался. Эрантри, сидевший на спинке стула хозяина, сердито встопорщился.
— Тогда идем, — промолвила девушка, поднимаясь. Эрроусмит быстрыми шагами прошел на площадку для танцев и поцеловал руку Ашалинды. Музыканты взялись за инструменты, и невеста короля Светлых под общие аплодисменты протанцевала несколько фигур с сыном морского народа. Когда музыка оборвалась, Эрроусмит снова склонился над рукой партнерши.
— Боюсь, не скоро сумею я унять бешеное биение пульса, — заявил он во всеуслышание, но лишь наполовину шутя. А потом отыскал взглядом стол эртов, за которым сидел и Сианад: — Каванаг, и пусть теперь твое красное сердце лопнет от зависти!
Сианад, пьяный как извозчик, прогремел какое-то радостное, но не слишком разборчивое приветствие и, обливая соседей элем и пеной, помахал кружкой.
— С ним я никогда не танцевала, — сказала девушка.
Эрроусмит смотрел на нее своими нечеловеческими, морскими глазами. И все вокруг снова затихло. Навострив уши, гости переводили взгляды с Ангавара на пару, все так же стоявшую на площадке для танцев. Каждый прекрасно понимал, сколько бед может вызвать ревность Светлого.
— Ах, что он потерял! — так же громко провозгласил партнер Ашалинды.
Уголок губы Ангавара чуть дрогнул. Толпу облетел общий вздох.
Эрроусмит галантно проводил Ашалинду к ее месту за главным столом и опустился перед Ангаваром на одно колено.
— Ваше величество, прошу прощения, если оскорбил вас.
— Моя нареченная танцует с кем хочет, — отозвался тот без малейшего признака гнева. — И то, что она избрала тебя, — наивысшая похвала, ибо дама она весьма разборчивая.
Похвалы, кои морской житель столь дерзко расточал Ашалинде, лишь посмешили короля Фаэрии. Ревность была неведома Ангавару: он слишком хорошо знал свою возлюбленную, чтобы усомниться в ней, а кроме того, ему, Светлому, можно было не страшиться соперников.
Со всех сторон донесся смех. Напряжение, сковывавшее собравшихся, опало, точно шелуха, сменилось общим облегчением. Праздник продолжался.
Днем ристалище расчищали для игр и благородных забав, турниров и поединков. Светлые охотно играли в мяч, разбившись на две команды. А стоило матчу закончиться, там, где стояли проигравшие, внезапно возникала пустота — лишь стая жуков взлетала к небесам, на миг загораживая свет солнца: за проигрыш они должны были облететь в таком виде весь Эльдарайн — однако игроки не обижались и весело сносили наказание, которое сами бы наложили на противников, поменяйся волею судеб с ними местами.
Однако пришел день, когда праздники закончились. И скоро уже морскому кораблю — «Королю Д'Арманкорту» — предстояло покинуть Каэрмелор. Под защитой шести дайнаннских судов бриг должен был отправиться к каменистым и поросшим лишайником пустошам Аркдура, неся на борту Ашалинду с Ангаваром, Эрсилдоуна, Роксбурга и остальных членов Королевского Аттриода. Их собирались сопровождать рыцари и дамы Светлых из-под Орлиного кургана — всем им не терпелось добраться до Ворот. Столь сильный отряд играючи справился бы с любыми встреченными на пути опасностями. Однако враги были разгромлены — какие еще опасности могли угрожать отряду?