— Напрасно ваш предводитель досаждает людям Эриса, — слабо произнесла Ашалинда, снова поникнув в кресле и принимая из рук виночерпия кубок. — Они не сделали ему ничего плохого.
— Все люди шпионы и воры, — презрительно отозвался Светлый, — лжецы и надоеды, запятнавшие себя алчностью, низменностью натуры, грубостью, самолюбием, мрачностью, неопрятностью, беспутством, никчемным любопытством, гнусным характером и отвратительными манерами. Однако если бы Ангавар не любил это никчемное племя, едва ли Финнах снизошел бы до прямой войны с ними.
— Повторяю, теперь, когда я здесь, никаких причин для войны не осталось!
Лорд Илтариен шагнул ближе к девушке.
— Теперь, когда приготовления зашли так далеко, наш принц решил довести дело до конца. Ангавару уже известно, что ты у нас в Готалламоре, хотя осенило его слишком поздно. Также он знает, что за мятежом стоит наш принц. Он нападет. Он уже двинул войска через Лэндбридж в Намарру. Мы готовы.
Разнарядившийся в кольчугу Итч Уизге пророкотал голосом дождя:
— Когда Ангавар будет побежден и взят в плен, над всем Эрисом раскинутся широкие крылья Ворона.
— Тогда все вы заговорщики, вы предали своего короля! — закричала Ашалинда, швырнув в Светлых рыцарей кубок со всем его содержимым. — Предатели! Вы все предатели!
Капли вина затвердели в воздухе. Агатовые и алмазные слезы застучали по полу градом ледяных бусинок. А за ними воздвиглась непроглядная, густая тьма, кромешное отсутствие света. Ее разорвал вой, полный неземной злобы. Ультразвуковое давление стучало в ушах Ашалинды. Девушка еле расслышала тоненький крик Кейтри — точно царапанье ножа по краю стеклянной чаши. А затем что-то схватило девушку и швырнуло на пол.
10
БИТВА ВЕЧНОЙ НОЧИ
Любовь и война
Певец Светлых окончил песню Спящих. Тонкие пальцы арфиста остановились. Леди Сильдориэль, одна из фрейлин при дворе изгнанного принца Моррагана, заговорила с Ашалиндой. Наряд дамы был расшит крылышками бабочек и петушиными перышками: лазурными, синими, с зеленым отливом.
— Смертных убивали, — промолвила Силдориэль, — и за меньшие оскорбления, чем позволила себе ты, Простушка. Однако вот ты здесь, отдыхаешь, глядя на наш пир. Воистину, ты в фаворе — по крайней мере пока.
Она улыбнулась, и улыбка эта была исполнена огня и тайны. Вообще узреть подобную улыбку на лице Светлой означало вознестись на небеса. Все равно что смотреть с высоты птичьего полета на простирающуюся к далеким холмам равнину, качаться на крылах мягкого ветра. Все равно что лететь.
— О да, — Ашалинде почему-то не хватало воздуха, — мне и впрямь повезло.
Она придвинулась поближе к Кейтри. Подруги сидели на поросшем цветами холмике. Платье девочки, сшитое из парчи и переливчатого шелка, тяжелыми складками лежало на ковре живых лютиков, калужниц, незабудок и клевера. Один из Светлых возложил на голову Кейтри цветочный венок, однако в детском личике не было ни кровинки. На траве перед ней стояло нетронутое блюдо свежей клубники: пухлые алые сердечки в зеленых коронках, чуть присыпанные крохотными острыми семенами. Тулли взял ягодку и откусил половину. На месте скуса, под красным полумесяцем бледно-розовой мякоти сверкнул тонкий белый глазок сердцевинки.
После того как Ашалинда сама спровоцировала Светлых, разозлила их до того, что ее швырнули на пол, на девушку вдруг напал необоримый сон. Она сама не знала, сколько проспала, но проснулась она уже в новом месте, на очередной затейливо украшенной сцене Готалламора. Здесь тек прозрачный поток, плакучие ивы клонили длинные ветви к воде, а из глубин реки с любопытством выглядывали остренькие лица зеленовласых русалок. На ветвях деревьев висели новые платья, старые же начали сами по себе таять, растворяться, эфемерные, точно крылышки мотылька. Они распадались, как старинная ткань, много десятилетий пролежавшая в кедровом сундуке. Едва пленницы успели переодеться, как по реке сама собой поплыла деревянная ладья, убранная венками и букетами полевых цветов. Она легонько стукнулась о берег. Подруги взошли на борт — другого выбора у них не оставалось. Маленькое суденышко провезло их под сводами зеленого туннеля из переплетающихся веток и вынесло в прекрасный сад.
Здесь царили сумерки поздней весны. Яблони утопали в белой пене цветов, что словно бы лучились изнутри собственным светом, как запутавшиеся в ветвях звезды. На залитых лунным сиянием прогалинах и меж деревьями гибкие фигуры танцевали под самую веселую, но в то же время и самую мучительную музыку, какую только доводилось слышать смертным. Зачарованные, обрадованные, Ашалинда и Кейтри любовались танцем, пока не заметили, что в какой-то момент к ним присоединился и Тулли. Когда танец окончился, к тому месту, где уселись на траву потрясенные девушки, величаво подошли три дамы из числа придворных принца. Они оставались со смертными, пока не отзвучала и песня о Спящих под Курганом.
— Здесь всегда темно, — промолвила Ашалинда, тихо унимая волнение в груди, — а музыка напоминает о солнечном утре. Я стосковалась по солнцу. Почему принц живет в Вечной ночи?
— Она подходит нынешнему его состоянию духа, — ответила Силдориэль. — Но в твоей власти все изменить.
Ашалинда отвернулась.
— А скоро ты утратишь такую возможность, — предупредила Светлая. — Ведь нынешний пир, нынешний праздник означает отъезд из Готалламора.
Ашалинда вихрем повернулась обратно.
— Отъезд? Куда мы поедем?
Силдориэль улыбнулась.
— Ты никуда не едешь, дочь Ниам. Скоро начнутся настоящие сражения. Принц отбывает на войну. А ты останешься здесь, поджидая его возвращения.
Внезапный прилив отчаяния заставил Ашалинду зажмуриться. Под сомкнутыми веками плясали язычки огня. Голова девушки поникла, распущенные волосы потоком темного вина хлынули ей на колени.
К ним робко приблизился низенький длинноухий дух с толстыми щеками и узловатыми коленками, одетый в причудливый наряд: ливрея из чешуи ящерицы и штанишки из шкуры зебры. Он учтиво поднес дамам блюдо с горкой завитых морских ракушек, обмазанных чем-то бежевато-коричневым. Кейтри отшатнулась.
— Ой, нет! Это же засохшая грязь! — воскликнула она и замахала на слугу руками. Тот в испуге дернулся прочь, но спутницы леди Силдориэль жестом остановили его.
— Погоди, — сказала леди Гилдианрит. — Вижу, сладкоголосая соловушка, ты еще не пробовала дивного ксохохуатла. - Взяв с подноса длинную спиральную раковину, Светлая отломила кончик, под которым открылась не известковая пустота, а какая-то твердая и гладкая начинка. — Ксокохуатл делается из семян волшебного дерева, привезенного в Эрис. Теперь эти деревья растут здесь в разных потайных местах. Снафу, расскажи-ка эрисбанден все толком.
Низкорослый слуга проквакал с важным видом:
— Жареные бобы. Из части выдавить масло. Остальные растолочь, растереть, размять, смешать с молоком, ксокохуатлевым мастом и сахаром. Придать форму, охладить. Есть. Ням-ням.
Аристократки глядели на духа с нескрываемым отвращением.
— Прошу вас, вкусите дивный состав, — настаивала Силдориэль, глядя на смертных.
— Настоящая еда Светлых, — вмешался Тулли, с предовольным видом запихивая в рот красновато-коричневую ракушку и набирая полные горсти добавки. — Шоколуатль!