— А эти излияния об "обобществлении имущества", — согласился Лартаяу. — Кто-то когда-то просто не имел чего-то вдоволь — а ты мучайся этим как святой истиной…
— Тут ещё иное, — ответил Кламонтов. — Какие-то древние правители, отчаявшись дать рациональное объяснение, почему есть бедность и богатство, и нельзя убирать и воровать — не придумали ничего лучше, чем дать мистическое, с упором на справедливое воздаяние "потом". Но это — уже самый примитивный уровень, на потребу тогдашней общественной практики, без малейшего понятия о реальности иных миров…
— А потом жизнь меняется — но попробуй выйти за пределы прежних установлений, — согласилась Фиар. — Попробуй рассуждать не так, как древний крестьянин, солдат, слуга какого-то богача, попробуй не желать того же, что они…
— И что получается… — не смог сдержаться Лартаяу. — Они, видите ли, в древности вели примитивное хозяйство, тратили большие силы, получая малые результаты, потому только и желали отдохнуть от этих усилий, беспрестанной вечной нужды — вот и придумали такой рай. А теперь всё изменилось, есть совершенные технологии, у людей появилось свободное время — но человек, полный сил и энергии, читает в древних писаниях, что его цель… едва ли не само уничтожиться, раствориться в каком-то блаженстве! Когда перед нами — такой мир, и столько дел в нём!..
— А у нас там был один хороший монах, который понимал всё это, — снова вспомнил Минакри. — Всю жизнь искал что-то по таким учениям, наконец под старость осел в монастыре, и тоже почувствовал — не то… Но и когда уже что-то менять, для его расы 60 — пожилой возраст? Вот как раз накануне истории с рясой он мне кое-что рассказал о себе…
— Ах, этот… — о чём-то вспомнил и Кламонтов. — Верно, его только пожилой возраст и спас. И то он в какой-то больнице в Алаофе — в тяжёлом состоянии… И — только вы двое на весь монастырь не утратили здравый смысл, не поддались кодировке. Остальные ломались сразу… Вот и остались — трупы и безумцы, которых вы видели. И бывший монастырь отныне — психбольница…
— А — интернат? — спросила Фиар. — Как думаете — чего там хотели от нас?
— Адахало сам давно уже чувствовал неладное, — ответил Кламонтов. — И в вашем лице — наконец нашёл тех, кому мог довериться. Но конкретные исполнители его тайного указа имели в виду иное — именно "приручить", закодировать вас, но чтобы внешне было незаметно. На вас как бы не оказало никакого воздействия — а вы сами пришли к той вере и идеям, какие им нужны. А где и как использовать закодированных экстрасенсов большой мощи — придумали бы позже… Ведь это только мудрые, создавая какое-то воинство или оружие, сразу подумают: что потом?.. А теперь — мертвы и многие сотрудники спецслужб, и всё прежнее правительство, не исключая самого Адахало, и наиболее секретные архивы — подверглись самоликвидации, когда очередным утром никто не пришёл сменить коды, — так что конкретные подробности мы вряд ли узнаем. А новое правительство — которое возглавляет Рон Лим, мэр города Риэланта — к тем спецслужбам и их тайнам никакого отношения не имеет…
— Рон Лим… — со вздохом облегчения ответил Донот. — Хорошо, что — он… И — что произошло очищение нашего человечества от этих тайных служб… Хотя — какой ценой…
— Нет, а правда, — согласился Итагаро. — Ведь это — тоже была энтропия политики, энтропия общества! Такой груз старого зла… И вот он сброшен…
— И — как там теперь? — спросил Лартаяу. — Мы видели отдельные кадры — но какова общая обстановка? И… хоть никто никому не мстит, не ищет виновных? Или как?..
— Не обошлось и без этого, — признался Кламонтов. — Разгромлено немало полицейских участков, судебных и психиатрических архивов… Значит, столько накопилось несправедливости — и многому, что там хранилось, всё равно нельзя было верить. Вспомните хотя бы, что писали о вас… Зато — многое и начинать придётся практически заново. Но в общем — обстановка как будто спокойная. Если это — не спокойствие шока, оглушённости…