— Или кто-то хотел вывести его на неё… — ответил Донот. — Чтобы объявился с ней уже там. Да, этого лучше не касаться. Уже не наша тайна…
"Однако — и решение ещё одной загадки для нас", — подумал Джантар.
— … Дождь начинает накрапывать, — вдруг сказал Лартаяу, взглянув на небо. — Может быть, пойдём?
— Разве? — переспросил Джантар, тоже ощутив упавшие на грудь и плечи редкие тяжёлые капли. — А мне казалось — дождя не будет по крайней мере до вечера…
— Большого — не будет, — согласился Лартаяу. — Отдельные капли — и всё…
— А уходить не хочется, — повторил Донот. — Так давно не были у моря…
— Да, и тоже: как бы было при тех, прежних властях? — сказал Герм. — Сразу: чрезвычайное положение, строгий пропускной режим, никто никуда не ездит, всё, что надо и не надо — под охраной, все — под подозрением, без документов никуда и не выйдешь, а с заката до восхода — не выйдешь и с документами… И вообще — мало что не закрыто и не отключено без всякой необходимости, и сама работа без выходных, отпусков, и потому — через силу. И всё равно — что-то разворовано, взорвано, кто-то от усталости нажал не ту кнопку, заступил на пост пьяным… А так — верно: трагедия — но и очищение… Все во всём спокойно разберутся, через силу никого не гоняют, все свободно ходят и ездят, кому куда надо. Никто не останавливает на улицах, не проверяет документы, не спрашивает — почему мы, например, здесь, у моря, а не ещё где-то. И на работе никто не распоряжается "по-чрезвычайному", не давит ответственностью. Ведь тут уже не до паразитов — надо делать дело…
— Как будто все почувствовали: замкнулись какие-то векторы, — сказал Лартаяу. — Или не все — но многие… И если раньше было боковое ответвление, это — уже магистральная ветвь…
— Вот бы и землянам вернуться на свою… — ответил Герм. — Хотя что пока говорить… Возможно, когда-то узнаем. Но что теперь — с надеждами построить совершенное общество для всех…
— Да, не учитывали этот фактор, — согласился Итагаро. — Что кто-то рассматривает мир — как среду, враждебную его малой группе, или — пока не завоёванную его господином, или — каким-то идеальным правителем… И при этом — тянется к современной технике. Но ответ должна дать сама жизнь…
— А кто и делает человеческую историю, если не сами люди? — возразил Джантар. — Вот наконец вопрос: кто и зачем рвётся в цивилизацию?
— И пусть даже — одного с нами вида, — согласился Итагаро. — Но если способны видеть в человеке товар и рабочий скот, как в той же земной Ичкерии — значит, и не равны нам так люди…
— И человек не обязан поступать с ними как с людьми, — твёрдо ответил. Минакри. — И не должен быть связан человеческой нравственностью, имея с ними дело — иначе просто беззащитен. Хотя как быть в конкретных случаях, какие законы принять — пока не представляю. Но видите: есть высшие цивилизации — значит, кто-то решил это для себя…
— Ну, мы о них мало знаем… — не совсем уверенно ответила Фиар — и тут её голос задрожал от возбуждения. — Но вы правы, мальчики… И я верю: всё сложится, как мы надеемся…
— А цивилизация — в конце концов, цивилизация людей, — добавил Итагаро. — А не полулюдей, которые идут напролом, как хищники и оставляют после себя руины — так что природные духи уже вынуждены защищать себя и всю природу от них! Ведь согласитесь — и такой фактор был в этих событиях. И на Земле — должны бы это учесть. Жаль, не сообразили им сказать… А ведь для этих духов природа — их дом… Но парадокс: именно остатки дикости в человеке — заставляют его разрушать природу в погоне за личным заработком, прибылью, соревнуясь в богатстве. Вот пусть народы Экватора и поймут, что во всём виноваты сами…
— И должны мы наконец как-то построить единое человечество, — ответил Джантар. — Такое, что не разрушит ни себя, ни природу. А потом — и освоить соседние планеты, выйти на просторы Галактики — высшей космической цивилизацией. Коммунистической, как говорят земляне…
— Должны, — со вздохом согласился Итагаро. — Только — когда и как…
А летучие мыши по-прежнему кружили над морем, и мелкая рябь накатывала на берег. Точно как тогда, год назад…
— Да, а… что — конкретно сейчас? — спросил Минакри. — Ну, вот мы — первый день в Тисаюме, после всего этого. И скоро — уже вечер… А дальше? Что завтра? И что — вообще?
— И то верно, — согласился Итагаро. — А сразу — и не готовы идти куда-то работать. Сколько всего надо перечитать, передумать, вспомнить, что забыли за год в интернате…
— Но — и сколько учреждений восстанавливается, — ответил Талир. — Что раньше, в Элбинии, были закрыты. Хотя верно — сколькое восстанавливать и в себе… И вернуться к тому, что оставили почти на год — даже не зная, вернёмся ли когда-то… А пока…