Уничтожение «Густава Адольфа» на виду всего шведского флота и гарнизона крепости произвела на шведов самое гнетущее впечатление. Грейг как бы устроил показательную публичную казнь…
Российские корабли окружили шведский порт плотным кольцом.
– Что пробку в бутыль вбили! – шутили наши, в сторону неприятельскую поплевывая.
Одновременно Грейг разослал по всему Финскому заливу дозорные фрегаты, словно огромной ловчей сетью накрыл балтийские воды. И началось! Шведские капитаны, сбитые с толку известием о победе своего флота над русскими, без опаски покидали порты и тут же становились легкой добычей грейговских фрегатов. От обилия захваченных трофеев на российских кораблях скоро не знали куда деваться.
– А подать сегодня служителям на обед по дюжине яиц в яешне! – решали на «Брячеславе».
– Да по ведру молока с булками изюмными на артель! – изгалялись на флоте под Свеаборгом.
Грейга волновал в те дни уже шведский гребной флот, сновавший вдоль всего финского побережья. Лазутчики докладывали:
– Король хочет на галерах перебросить в Стокгольм гвардейские полки. Разогнать штыками оппозицию и продолжить войну уже без оглядки на недовольных.
– Этого допустить никак нельзя, – заключил разумно Грейг и тотчас отрядил к Гангутскому мысу отряд капитана 1-го ранга Тревенина.
У адмирала с Джеймсом Тревениным отношения были особые. Капитан был соплавателем знаменитого морехода Кука. Грейг же был женат на кузине Кука, милой и очаровательной Сарре Кук. Ныне Тревенин, так же как и Грейг, верой и правдой служил российской державе.
– Я никогда не забывал доброй старой Англии, – неоднократно говаривал капитан в кругу друзей. – Но что поделать: если я полюбил Россию!
– Якорь выхаживать! – распорядился Тревенин, получив ордер адмирала. – Курс на Гангут!
Наверное, нет более места на море Балтийском, с которым было бы связано столько славных боевых страниц, как с Гангутом. Гремели здесь, знаменуя первую победу молодого российского флота, пушки Петра Великого, били шведов эскадры адмирала Мишукова при императрице Елизавете.
Нашим современникам памятен Гангут и по событиям войны Великой Отечественной…
Гангут – место особое. Полуостров и одноименный мыс как кинжалом вонзаются в воды Финского залива, рассекая его. Владеющий Гангутом держит в руках ключ от Финского залива, владеющий Гангутом – полноправный хозяин в здешних водах.
Встав с несколькими судами у Гангутского мыса, Тревенин сразу разорвал артерию, питающую припасами финляндскую армию шведов. Суда свои капитан расставил мористее скал. От крайнего протянул к берегу цепь. Вдоль цепи баркасы с фальконетами. Поди-ка прорвись!
Офицерам своим Тревенин объявил:
– Глядеть в оба. Шведы обязательно скоро объявятся. Кто заметил – пали без всяких раздумий!
При капитане худенький и рыжеволосый гардемарин «за мичмана» Вася Головнин. Нынешняя война для него первая и потому каждый выход в море – целое событие. Время главных подвигов Василия Головина еще впереди, пока же он учится драться.
Захват Гангутской позиции вызвал раздражение у Густава Третьего. Король нервно велел:
– Русских с позиции сбить и водную коммуникацию восстановить!
Поначалу шведы выслали к мысу дозорные суда, поглядеть и посчитать, много ли там русских. Когда увидели, что немного, решились на прорыв. Но, получив отпор, сразу же ушли.
Занятие Гангута принесло шведам массу проблем. Отныне все получаемое из Швеции военное припасы, в том числе и для запертого в Свеаборге флота, приходилось выгружать с судов и везти сухим путем через Гангутский полуостров. На другой стороне полуострова их надо было снова нагружать на суда и везти через шхеры в Свеаборг. Теперь у шведов для войны на море просто не было сил.
Глава четвертая. У стен Фридрихсгама
Капитан 1-го ранга Слизов жил с семьей неподалеку от кронштадтской гавани, занимая верхний этаж небольшого деревянного дома. Сам капитан был собой человек неприметный: роста небольшого, щуплый, стрижен под горшок, а нос и вовсе картошкой. Роду ж был он самого захудалого – крестьянского. Отец Слизова состоял в крепостных при герцоге Бироне на конюшне. Там среди лошадей и навоза вырос и его сын.
Многотруден был путь к капитанству конюшенного мальчика Петруши. Чего только испытать ни довелось: побои и оскорбления, голод и несправедливость. Но не отчаялся, выдержал, превозмог и выстоял! Службу свою начал Слизов матросом. Служил на совесть и вскоре был пожалован за сметку и лихость в боцмана, а затем и вовсе в шкипера. Шкипер, он хоть и не офицер, но фигура на любом судне уважаемая, ибо ведает всеми такелажными припасами. Казалось бы, что еще надо крестьянскому сыну? Выбился в люди – и будь счастлив! Но не таков был сын бироновского конюха. Было у шкипера увлечение чудное – любил он решать задачки арифметические да наблюдать, как судовой штурман прокладку на карте вычисляет. Вечно он около штурманов крутился и то ему покажи, и это интересно. Дружки слизовские на него порой обижались. Все люди, как люди, есть случай – сразу в кабак, а этот вечно сидит цифирьки выписывает, противно!