Я едва поспевал за движениями твари. Та не спешила открывать пасть и старалась бить лапами, на удивление, довольно успешно. Смешно сказать — я, один из сильнейших, если не сильнейший, до недавнего времени воин в своём мире, клавший монстров, даже превосходящих меня в развитии, пачками, сражавшийся с практиками сферы Земли и побеждавший, убивший своими руками даже двоих чужаков, добравшихся до сферы Небес — сражаюсь изо всех сил с тупоголовой ящерицей, не способной даже правильно использовать свои силы, и постепенно проигрываю! Я!
Обычно, когда гнев начинает захлёстывать мой разум, мне удаётся его сдержать. Мой принцип — бейся с холодной головой, думай, что делаешь и не позволяй глупым эмоциям вести себя. Но тут, видимо, планка у меня совсем уехала. Рыча не хуже варана, я встал на месте, отражая удары лап монстра. Раз, второй, третий, седьмой, тринадцатый — я, чуть ли не роняя пену от бешенства, отбивался от монстра. В глазах твари мне чудилась насмешка хищника, играющего с жертвой, физическая сила чудовища была на голову выше моей, и каждый удар вбивал меня по щиколотку в песок, вынуждая делать шаг за шагом назад, что бы не увязнуть в песке.
Очередной удар чудовища, нанесённый не сверху вниз, наискось, а в виде чистого бокового (посмотрите на этого урода, Майк Тайсон херов!) — заставил меня отлететь в сторону, метров на шесть. Я успел подставить под него меч и подпереть лезвие второй рукой, но даже так — чувствовалось, что в этот удар монстр вложил куда больше сил.
Коснувшись ногами песка, я был вынужден сделать пять-шесть шагов в сторону, восстанавливая равновесие и гася импульс, чем варан и воспользовался. Гигантская туша, наплевав на все законы гравитации и здравого смысла, стрелой полетела на меня, распахивая пасть и готовясь сперва прожарить, а затем и сожрать слишком много возомнившую о себе мышку. Вот только она мышь, то бишь я, был совершенно не согласен на подобное.
Как и всякий раз в моменты предельного напряжения всех сил, время для меня изрядно замедлилось. Летел варан, распахнув полную пламени пасть, из которой начала вырываться струя пламени. Вот мои руки, сжав рукоять клинка, начали замах, левая нога выдвинулась чуть вперёд и слегка согнулась в колене, а правая приняла всю массу моего тела. Лезвие клинка, который я направил параллельно земле, было на уровне моей головы. Это была, наверное, атака веры — веры в себя, веры в свою силу и могущества того пути, которому я следую.
Я впервые ясно ощутил источник собственной Ки — там, в районе солнечного сплетения, вспыхнула и тут же начала стремительно тускнеть маленькая звёздочка, отдавая все силы клинку. Я не использовал Проявления Ци, нет — лишь ту смутную, ещё мало мне понятную силу меча и простейший навык — Выпад. Однако этот примитивный навык был неспособен впитать в себя мою мощь — и потому я начал добавлять в него нечто своё, нечто иное, словно бы частичку своей души, весь опыт пережитых боев, всех тех побед, жертв и лишений, весь стресс, который у меня накопился за это время, всю боль от того, что мне довелось увидеть…
И, в муках и боли, на свет рождался новый навык. Мой собственный, не полученный от кого-то, а созданный лично мной, существующий лишь в одном экземпляре — мой личный атакующий навык.
В какой-то момент напитка навыка энергией прекратилась. Около полутора тысяч единиц моей Ки вошло в лезвие меча и, перемешавшись с той странной силой, коей я овладел совсем недавно — слиянием с мечом. И, пожалуй, я только сейчас начал осознавать, в чём заключается смысл этого слияния.
Я чувствовал клинок весь, целиком, от рукояти до кончика лезвия, со всеми щербинками на лезвии, с потёртостями на кожаной оплётки рукояти, чуть погнутой гардой… И в этом клинке ощущалась неимоверная усталость. Усталость воина, которого уже тошнило от битв и крови, но который тем не менее понимал, что это его суть, его природа — стремиться проливать кровь…
И я почувствовал, как призрачное лезвие, метров трёх в высоту, рвётся вперёд. Я сам был в самом сердце этого лезвия, ощущая всем своим существом, слившийся с ним — и будто бы вместе с ним рвался вперёд, к монстру, охваченному пламенем. Кончик гигантского меча столкнулся с вырывающимся из пасти варана пламенем и без всякого труда рассёк рассёк его пополам. А затем с хрустом погрузился прямо в распахнутую пасть — пошёл, пошёл дальше, рассекая прочную, неподатливую плоть.