Джейн ответила без промедления. Хотя на космодроме уже была глубокая ночь, о сне там вряд ли кто задумывался... Выглядела она, разумеется, далеко не лучшим образом. Запавшие глаза на бледном лице, чуть дрожащие губы.
- Нет новостей? - безнадежно спросил я.
- Нет, - столь же безрадостно подтвердила она. - Мы оставили попытки взлома. Нет шансов. Теперь составляем списки возможных кодовых слов и проверяем... Уже почти сутки. Несколько тысяч перепробовали. Но это... так мало...
Она замолчала, ведя с собой нелегкую борьбу. Но слезы все равно выступили на глазах.
- Мы не успеем, Рагнар...
- Что делать. - Я не счел возможным демонстрировать оптимизм. Использовать малейшую возможность, до последней секунды - это все, что нам остается.
- Да, конечно... Господи, что это может быть? - она сдерживала плач из последних сил. - Ну что? Какое слово?
Полагаю, вопрос был риторическим, но все же я ответил:
- Мне кажется, что если это и в самом деле слово, то оно не может быть обыденным, простым. Гроссмейстер же любил всевозможные изыски... И еще: это должен быть символ. Да, именно символ, - заключил я с неведомо откуда взявшейся уверенностью.
- Символ... - протянула вслед за мной Джейн и с неожиданной живостью спросила: - Символ чего?
Тут я мог только развести руками. Но она заметно приободрилась и, отвернувшись в сторону, заговорила очень быстро:
- Елена! Слушай, бросай-ка ты все это. Надо бы...
- Ну, не буду вас отвлекать, - я разорвал контакт.
Закрыв Доску, я убрал ее в карман и некоторое время рассматривал идущий вверх пролет, пытаясь понять, откуда он мне знаком. И вспомнил, что это была та самая лестница, по которой я крался вслед за Королем Местальгора в тот летний вечер, когда он собирался убить Марцию... Воспоминание показалось страшно далеким и каким-то нематериальным, но все же у меня почему-то возникло желание взглянуть еще раз на эту часть дворца - за Проведенные в Местальгоре две недели мне так и не случилось там побывать. Конечно, подобное желание было порядочным абсурдом, но время девать было некуда, так почему бы себе и не потрафить.
Не спеша я поднялся по оставшимся ступенькам, постоял немного перед дверью, рядом с которой отправил к праотцам двух стражников, попробовал войти внутрь. Но дверь оказалась заперта, а высаживать ее в этот раз не было никакого смысла... Тогда я пошел по коридору, по которому мы убегали, и брел так до самого кабинета Джарэта. Все еще пребывая во власти прошлого, я подошел к двери кабинета и повернул ручку...
К моему удивлению, дверь легко открылась. Это не виделось большой удачей, потому как меньше всего в ту минуту я был расположен к беседе с Королем Местальгора. Однако закрыть дверь назад и пойти своим путем тоже было как-то нелепо... Короче говоря, я двинулся в кабинет, где меня поджидал небольшой сюрприз. Джарэта там не было и в помине, но зато была Марция, устроившаяся с ногами в кресле за королевским столом.
Подозреваю, застывший в проходе на довольно продолжительный срок, я выглядел довольно дурацки, но Марция, к счастью, вообще ничем не выдала, что замечает мое присутствие. Она сидела совершенно неподвижно со взором, устремленным куда-то в стену.
Устав наконец торчать на сквозняке, я все-таки перешагнул порог и, закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной.
Так, в тишине и покое, шло время. Глупо, наверное, находиться в одном помещении и молчать, глядя в разные стороны. Но в тот момент мне так не казалось... Да и вообще мне ничего не казалось. Опять захваченный потоком воспоминаний, я как будто заново переживал события лета, не пытаясь ни анализировать их, ни оценивать.
Но так уж, видимо, устроена моя голова, что из всего она норовит извлечь пользу. Даже в момент, когда я был, крайне далек от окружавших меня проблем, она исхитрилась выдать идею, непосредственно их касающуюся. Идею очень неожиданную и любопытную.
- Если я правильно разбираю выражение на твоем лице, Рагнар, то тебя, очевидно, посетила очередная гениальная догадка?
Вопрос застал меня врасплох, и с некоторым изумлением я выяснил, что Марция как-то очень тихо и незаметно развернула кресло и смотрит теперь прямо на меня... Печально и в то же время с явной долей иронии.
- Ну, в общем... да... - мой лепет был противен даже мне самому.
- Ладно. Потом расскажешь. - Легко спрыгнув с кресла, она сделала несколько шагов, словно разминаясь. - Хочу тебе кое-что сообщить. И знаю, что не стоило бы, но ничего не могу с собой поделать. Женщина слаба... Тем более, что другого случая может не представится.
- То есть? - спросил я, не на шутку насторожившись. - Кто из нас собирается завтра погибнуть?
- Не знаю. Я не ясновидящая... Хотя, насколько я понимаю ситуацию, погибнуть завтра любому из нас будет не так уж трудно. Но дело не в этом. Я чувствую, что другого случая не будет. Интуиция.
Я предпочел промолчать, и, повернувшись ко мне, она без особой экспрессии сообщила:
- Я только хотела сказать, что всегда любила тебя. Люблю. И, видимо, буду любить... Понимаю, что навряд ли ты очень рад это услышать. Но мне бы хотелось, чтобы ты знал это и помнил.
- Хорошо. Я запомню, - тут я не соврал. Не думаю, что удастся забыть, даже если очень постараться.
Она снова улыбнулась с оттенком иронии:
- Вот и все. Не стоит придавать этому большого значения... Так что ты там придумал?
Словно выйдя из какого-то оцепенения, я встряхнулся, достал из кармана янтарные бусы и, пройдя через кабинет, протянул ей. Ее тонкие холодные пальцы, скользнув по моей руке, приняли ожерелье, а глаза взглянули с недоумением.
- Ты помнишь диспозицию, принятую на сегодняшнем совете?
- Ну да. - В ее глазах засветился далекий огонек.
- Сейчас мы внесем в нее небольшие изменения!
Глава 8
Лучи медленно поднимающегося прямо перед моими глазами зимнего солнца отражались от радужно сверкающего свежевыпавшего снега, создавая почти материальную завесу, что-либо разглядеть сквозь которую, представлялось делом весьма нелегким. Однако, щурясь и поминутно смаргивая, я все же старался наблюдать за неприятельским лагерем, стоя на крыше королевского дворца, выбранной в качестве командного пункта предстоящей битвы. И насколько я мог судить по общему характеру перемещений тяжело ворочавшихся трехметровых фигур, они уже заканчивали последние приготовления к штурму и формировались в отдельные отряды, величиной штук по сто в каждом.