- Вы правы. С этой штукой можно работать как с физическим объектом. Сейчас, держитесь!
Вдохновленный, я выдал еще одну удачную серию и тут, не вполне веря своим глазам, увидел, как черный прямоугольник медленно отрывается от земли и поднимается ввысь...
Вскоре все непосредственные неприятности закончились. Успевших проскочить я добил-таки с дистанции, еще несколько разбились при падении с большой высоты, а затем на том конце каким-то образом выяснили, что происходит, и вторжение прекратилось.
Однако моя бурная радость оказалась немного преждевременной.
- Хорошо, а что дальше-то?
Обернувшись, я увидел, что лицо Короля Местальгора отнюдь не сияет. Напротив, оно бледно от напряжения...
- Я его держу, - подтвердил он блеснувшую у меня догадку. - И это очень тяжело!
Я подрастерялся и в этот момент вновь ощутил вызов по Доске.
- Секундочку! - сказал я Джарэту и дал добро на контакт.
Туманный кокон моментально преобразовался в фигуру Лауры.
- Наконец-то! - она была очень взволнована. - Рагнар, возвращайся скорее!
- Что такое?
- Эрсин умирает. Скорее!
Тут я здорово растерялся.
- Ну... Хорошо. Предупреди Джейн... - Поторопись! - кивнув, она исчезла. Не теряя ни секунды, я вытащил Доску и уже раскрыл ее, когда Джарэт воскликнул:
- Вы куда? А я что должен делать? - его голос звучал испуганно.
Приподняв голову, я мстительно улыбнулся:
- Держите, Ваше Величество!
Глава 5
В Форпосте уже наступил вечер. Несмотря на то, что он располагался к западу от пустынь континента, это все-таки был север, и солнце тут садилось очень рано...
Поэтому, когда, игнорируя протестующий вопль Джарэта, я передвинул своего Рыцаря на 39-е поле и оказался в полутемной комнате историка, то на какое-то время ослеп из-за резкой смены освещения. Мигая и щурясь, я пытался хоть что-нибудь разглядеть, в то время как голос Лауры сзади тихо сообщал:
- Он очнулся почти сразу после вашего ухода. Мы как раз закончили переговоры с Гроссмейстером... ну, об этом потом... когда он вдруг открыл глаза... Попросил воды, потом потребовал тебя. Джейн сказала, что сейчас это едва ли возможно... Тогда он ответил, что умирает и не может больше ждать, и я принялась тебя вызывать...
Но ты объявился лишь на третий раз, а он тем временем совсем... ослаб.
Дальше она могла не продолжать, потому как мои глаза привыкли к сумраку, и я уже все видел сам...
Я стоял практически в изголовье кровати Эрсина, рядом с безучастно сидящей в кресле Джейн. Лежащий с закрытыми глазами историк действительно был совсем плох. Черты его лица заострились, будто уже ощутив прикосновение безносой, частое прерывистое дыхание еле-еле протекало сквозь бескровные губы. Это была агония.
- Здесь есть еще какие-нибудь мощные средства? - Хрипло спросил я.
Лаура что-то ответила, но я ее не расслышал, ибо при звуке моего голоса Эрсин открыл глаза. Но его затуманенный взгляд проскользнул мимо, и я понял, что он ничего уже не видит... Опустившись на одно колено, я коснулся его чуть теплой руки.
- Я здесь, Эрсин.
Серые с поволокой глаза остановились на мне, по-прежнему лишенные всякого выражения, а губы слабо шевельнулись в тщетной попытке что-то вымолвить... Я покрепче сжал его руку и повторил:
- Я здесь.
В глубине его глаз промелькнул отблеск угасающего сознания, и я подумал, что все - это конец... Но ошибся.
Неожиданно он стал оживать. Вернее, оживали одни глаза на лице, отмеченном печатью смерти. Взгляд, устремленный на меня, приобрел четкость и начал набирать силу, пока не достиг невиданной мной доселе интенсивности. Его глаза пожирали меня, жгли... Я чувствовал, что, будучи не в состоянии говорить, он пытается передать мне так какую-то мысль.
И внезапно я понял. Как озарение. Понял, что он хотел мне сказать и многое другое...
Видимо, по выражению моего лица Эрсин осознал, что исполнил свою миссию. Во всяком случае мне показалось, будто в его взгляде проскользнуло некое успокоение, а затем пылающие глаза стали меркнуть. Огонь исчез, сознание уходило все дальше и дальше, пока совсем не растворилось в серой пелене... Эрсин был мертв.
Но я еще очень долго стоял на одном колене, по-прежнему держа его холодеющую руку. Его глаза никак не отпускали меня, выжигая в душе след, от которого веяло могильным холодом...
- Он умер, Рагнар, - рука Лауры, мягко коснувшейся моего плеча, мелко дрожала.
Медленно поднявшись, я зачем-то повторил:
- Да, он умер...
Обернувшись, я увидел, что Лаура, не отрываясь, смотрит на лицо покойного. По ее щекам катились слезы;
- Боже, он так хотел передать тебе что-то... И так и не успел.
- Он успел.
Медленно повернув голову, она взглянула мне в глаза.
- И это было?..
- И это был ответ на все вопросы!
Я покосился на Джейн и поразился... Она спала. Ее голова склонилась к плечу, рот чуть приоткрылся, а черты лица чуть расслабились и приняли то умиротворенное выражение, что бывает лишь у спящих... Мне трудно было ее осудить. В конце концов любые силы и терпение рано или поздно оказываются исчерпаны, однако контраст между ее лицом и другим, на кровати, был слишком разителен для моей нервной системы.
Нагнувшись, я одним рывком набросил на голову Эрсина простыню, которой он был укрыт, и вынесся прочь, на ходу бросив Лауре:
- Пошли отсюда!
Остановился я лишь в гостиной, где с момента моего отбытия ничего не изменилось. То есть там по-прежнему царил беспорядок, оставшийся после завершения утреннего совета, но так было даже лучше. Пройдя к месту, где сидел Илайдж, я схватил небольшой кувшин, из которого тот периодически заправлялся. К счастью, он не был опустошен до дна, и я приложился к горлышку одним очень длинным глотком. Предполагалось, что там будет вино, но в кувшине оказалась некая духовышибалка, сродни пойлу, которым мой друг меня уже не однажды потчевал.
Когда я пришел в себя, (это случилось не слишком скоро), мир уже не казался мне безнадежно проклятым местом. Лаура, последовавшая за мной и спокойно дожидавшаяся этого момента, осторожно заметила:
- Наверное, Рагнар, стоило все-таки разбудить ее.
- Пусть спит. - Дотащившись до камина, я опустился в свое любимое кресло и сделал еще один, куда более осторожный глоток. - Ничего страшного. Смерть не заразна.