— Не сейчас, — ответил министр. — Развод всегда дурно пахнет, особенно теперь, во время разгара парламентских слушаний. Наберись терпения, Джон. Твоя красавица баронесса от тебя не уйдёт.
Виконт Пурбек покраснел от злости.
— О, я понимаю! Ты хочешь затянуть дело, чтобы расстроить мою помолвку с Эленитой. Но ничего у тебя не выйдет. Я обращусь к Её Величеству и…
— …и сообщишь королеве, что у тебя уже есть законная супруга? — усмехнулся герцог.
Джон хотел что-то сказать, но, не найдя нужных слов, что было сил ударил кулаком по столу, и выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью.
— Не забывай о Тайберне[42]! — крикнул ему вслед Бэкингем. — Английские законы беспощадны к двоеженцам!
Получив в ответ несколько крепких ругательств, герцог снова повернулся к окну. Увидев, с какой нежностью Бутвиль сжимает ручку Генриетты, он заскрежетал зубами, и, схватив со стола колокольчик, бешено затряс его.
— Патрик, сообщи Её Величеству, что мне необходимо немедленно поговорить с ней, — велел он господину Роджерсону, который примчался на его зов. — И, ради всего святого, займи чем-нибудь этого француза… ну, хотя бы ужином или прогулкой в мой винный погреб… там есть великолепная мальвазия. Пусть наш гость упьётся так, чтобы не попадался мне на глаза до самого своего отъезда, который я постараюсь ускорить.
Видно было, что господин Роджерсон был не в восторге от такого поручения. Он громко вздохнул, но поплёлся выполнять приказ.
ГЛАВА 7: «ОПАСНЫЕ ИГРЫ»
Настоятель собора Сен-Жермен Л’Оксеруа — аббат Фанкан был одним из ближайших друзей кардинала Ришелье и одним из талантливейших французских дипломатов XVII века. К своему несчастью, он настолько уверовал в собственную неуязвимость, что, будучи членом иезуитского ордена, дал себя завербовать могущественной протестантской организации — «Чёрные капюшоны» и жестоко за это поплатился. Великий магистр «Молчаливых» (так ещё называли членов этой организации) — Эрнандо де Молина приказал доставить предателя в Лондон, чтобы примерно наказать его за отступничество.
Мы уже знаем, какой эффект произвело похищение Фанкана на Ришелье и отца Жозефа, которые, не догадываясь о двойной игре своего агента, подозревали Бэкингема в его исчезновении. Между тем, сам герцог, желая использовать доверенное лицо кардинала в своих тайных планах, не только добился, чтобы Фанкану сохранили жизнь, но и собирался отправить его обратно в Париж.
— Я принял решение отпустить Фанкана во Францию, — такими словами встретил Бэкингем Генриетту, когда она вернулась с прогулки. — Но ни о каком обмене не может быть и речи! Ришелье незачем знать, что аббат встречался со мной.
— Я тоже так думаю, — согласилась Генриетта. — Но как мы объясним кардиналу его длительное отсутствие?
— А это уже не наша забота. Думаю, священник сам придумает достойное оправдание своему исчезновению. Не в его интересах рассказывать Его Высокопреосвященству о своей связи с «Молчаливыми».
— Хорошо. Но Вы, милорд, так и не признались мне, зачем Вам понадобился господин Фанкан.
— Всему своё время, моя прекрасная королева. Ну, а зачем Вы понадобились кардиналу?
Генриетта усмехнулась.
— Ришелье желает любой ценой сохранить мир с Англией. И поскольку, заговор против кардинала, на который мы с Вами так уповали, по всей видимости, потерпел поражение, я думаю, нам следует принять предложение Его Преосвященства.
— Чёрт возьми, да я и сам желаю сохранить мир! — воскликнул герцог. — Хотя бы потому, что денег на войну придётся просить у парламента, который, по своему обыкновению, наверняка, откажет мне в этой просьбе. И если кардинал оставит в покое ларошельцев, вернёт захваченные английские корабли, перестанет заигрывать с Испанией, и присоединиться к нашему союзу с датчанами и Соединёнными Провинциями, чтобы вернуть Пфальц Фридриху, мужу Елизаветы Стюарт…
— Я, надеюсь, милорд, Вы повремените с обнародованием этих требований, хотя бы до тех пор, пока лорд Монтегю не вернётся в Англию? — перебила его Генриетта, для которой желание министра и дальше следовать своей военной политике было очевидным.
— Разумеется, — кивнул герцог. — Кстати, я бы не настаивал на возвращении сэра Уолтера сейчас, когда ещё есть надежда всё же исполнить задуманное Шевреттой. Монтегю один стоит десяти человек, а его ум воистину бесценен.
42
Тайберн – деревня в графстве Миддлсекс, которая с 1196 по 1783 года являлась официальным местом проведения казней осуждённых города Лондона.