Для тех кто знает историю, не является секретом, что массовое проникновение чуждых арийскому мировоззрению концепций шло одновременно с качественным ухудшением расовых параметров и полной деградацией интеллектуалов. Эти исторические моменты как раз и совпадали с ослаблением обратных связей. Достоевский в XIX веке совершенно правильно предположил, что если бы Христос появился в его время, его бы тут же распяли. Думается, что если бы он появился в IX веке или даже в VI–VII — ом с ним сделали бы то же самое. А вообразите себе появление Маркса во времена Сталина или Брежнева! Расстрел, концлагерь или сумасшедший дом — вот что ожидало бы воскресшего экономического апостола. При Брежневе периодически появлялись одиночки и группы называющие себя «марксистскими». Они штудировали Маркса и с ужасом обнаруживали несоответствие «девственных канонов» с суровой правдой жизни эпохи застоя. Их отлавливали, непременно освидетельствовали по статье «шизофрения» и отправляли в дурдома, где применялись передовые методы лечения электрическим током, лошадиными дозами инсулина, аминазином и сульфазином. И это в стране, официальной идеологией которой был марксизм! Почему? Да потому что состояние общества было несравненно выше чем то, когда действовал «пророк», и ничем кроме катализатора разупорядочивания он не смог бы стать. В наше время мы можем воочию наблюдать, как полностью сгнила интеллигенция. В её услугах не нуждаются даже власть предержащие, а на массы она не влияет уже лет 10–15. Почему? А потому что массы оказались не только биологически выше, они оказались выше интеллектуально. Они уже «не ведутся» на бредни интеллигентов. Интеллигент, безусловно, знает намного больше чем бессознательный индивид, но понимает намного меньше, а сейчас это тонкое различие станет самым ключевым, ибо в будущем победят не те кто больше знает и даже не те кто сильнее, но те, кто больше понимает, те кто видят связь между явлениями, те кто видят связи вообще. И сейчас те, кто больше понимают должны действовать так, чтобы круг понимающих расширялся, чтобы те, кто представляет качественный расовый материал начали понимать хоть что-то, ибо можно знать всё или просто очень многое, но при этом не понимать ничего. Это — почти стопроцентная гарантия поражения.
Понятно, что система организации наших знаний тоже должна подчиняться Закону Необходимого Разнообразия. На индивидуальном уровне это в общем можно считать не нуждающимся в доказательстве. Любая статистика покажет, что человек более умный и более образованный, как правило имеет статус выше, нежели тот, что смог окончить только школу, не говоря о тех, кто ничего закончить не смог. Всегда ли так было? В общем-то, да. В древнем мире и в средние века образованные люди вообще составляли некий золотой фонд, ибо их было предельно мало. Они, бывало, становились жертвами мракобесия, но все же статус их был высоким. Монах умеющий читать, считался высокообразованным. Астрономы, химики или инженеры, вообще казались полубогами. Сейчас статус образованного человека понижен, в первую очередь из-за того, что образованных стало слишком много, но в свою очередь, это оборачивается положительным эффектом — практически любой действительно умный человек может получить адекватное образование, как через учебное заведение, так и самостоятельно. Но — это внутри расы.
Однако на уровне всей арийской расы, как субъекта межрасового противостояния, у многих может создаться впечатление, что Закон не работает. Почему мы проигрываем по всем направлениям? Почему ублюдки, еще вчера влачащие первобытные формы существования в первобытных лачугах и мечтавшие только о том чтобы более-менее сытно поесть, играючи проникают в белый мир и уже захватывают в ряде стран ключевые позиции? Как это согласуется с законом Росса Эшби? В чем их «разнообразие»?
Согласуется. Причем самым прямым образом. Но чтобы понять как именно согласуется, приведем сначала небольшой пример из жизни растений. Нас как-то не удивляет тот факт, что если прекратить ухаживать за полем засеянным пусть даже самой отборной пшеницей, через некоторое, причем весьма небольшое время оно зарастёт чем попало, в основном — сорными травами непригодными ни для чего. Более того, качество самого зерна может ухудшаться от поколения к поколению, хотя полное исчезновение ему вряд ли будет угрожать, как никак все растения что мы употребляем в пищу существовали за много десятков миллионов лет до нас, а вся история сельского хозяйства это всего лишь попытки оптимизировать тот или иной вид для собственного максимального удобства. Т. е. пшеничное поле оказавшись в окружении разнообразного растительного мира и, безусловно, уступая ему в разнообразии, начинает этим разнообразием «уничтожаться», до тех пор пока не будет достигнуто новое равновесие — на поле будет произрастать некоторое количество зерна и некое количество других растений. Здесь мы имеем пример открытой системы, но очевидно, что если мы как-то блокируем попадание на наше подопытное поле семян и спор других растений, то никакого вытеснения пшеницы не произойдет, система окажется закрытой. При всем этом, только законченный идиот может сказать, что пшеница хуже чем сорные травы, хотя при «лобовом» применении дарвиновского подхода напрашивается именно такой вывод. Сорняки-то мы специально не сажаем и никак за ними не ухаживаем, но они растут сами и часто обладают поразительной живучестью — ведь сколько времени тратится на разработку всё новых и новых инсектицидов, но проблема не решена. Однако Дарвин здесь не причем. Пшеница, как разновидность злаковых, возникла однажды и с тех пор неизменно существовала успешно выдержав и борьбу за существование и естественный отбор, т. е. базовые пункты дарвиновской концепции. Она тоже существовала до нас, единственное что мы сделали — доупорядочили её до требуемых нам сортов и увеличили наши посевные площади за счет других растений. Но вспомним, что Дарвин и дарвинисты были одними из первых кто заявил, что биологические виды принципиально отличаются тем, что способны работать на уменьшение энтропии и первым в этом процессе стоит человек. А уменьшение энтропии — это упорядочивание или, в общем случае, переупорядочивание. Пока мы есть, мы будем выращивать пшеничные поля и делать всё для того, чтобы никаких альтернативных культур там не росло, когда наше влияние исчезнет, пшеница займет ту нишу, на которую её выведут дарвиновские законы. Собственно, похожую схему мы приводили в последней главе первой части, иллюстрируя последствия потери тотального доминирования человека над животными миром.