Пурим аукнулся еще раз, в 1953-ем, когда проблему евреев пытался решить и товарищ Сталин, он хотел вывести весь еврейский кластер в Биробиджан, правда нужно сказать, что взялся за это сложнейшее дело он в самое неподходящий момент, после XIX съезда ВКП(б) — КПСС, на котором начался реальный процесс отстранения дряхлеющего тирана от власти.[401] Не правы считающие Сталина прирожденным антисемитом. Сталин был азиатом и все его действия шли в направлении понижения политической энтропии государства, это было частью программы укрепления личной власти. Евреи, в свою очередь, показали себя, наверное, самым надежным (!) народом в недавней войне, во всяком случае, Сталин мог быть уверен, что добровольно в плен они сдаваться не будут, ни по одному, ни сериями. По понятным причинам. Солженицын называет три таких народа: евреи, грузины, русские. Это неверно. Грузинские формирования в составе немецких армий были. Русские воевали на стороне немцев в количестве никак не меньшем полутора миллионов (это примерно 100 дивизий), а вот про советских евреев на службе у немцев — ни слуху, ни духу. Это, кстати, опровергает откровенно глупый предрассудок о «врожденной трусости евреев». Еврей, как первобытное существо, совсем не труслив, хотя и очень осторожен. Истории про Изю, у которого здоровые жлобы отбирают скрипочку, по-своему смешны, но для формулирования выводов не годятся. Еврей готов на поступок, если уверен в его необходимости.[402] И вообще, практически полная информационная изоляция еврейства приводит к существенному искажению представлений, зачастую то что вы видите, не имеет ничего общего с тем что имеет место на самом деле. Вы видите внешнюю сторону, как тот наблюдатель возле черной дыры, но внутренняя сторона вам недоступна. Вспомним, как неслабая империя Антиоха Епифана три года не могла задавить восстанье Макковеев, как Рим на пике своей мощи 6 лет не мог победить микроскопическую Иудею, вспомним про довольно смелое восстанье Бар-Кохбы. А сколько еврейских революционеров занималось политическим экстремизмом, а потом гнило (и сгнило) на царских каторгах, а ведь могли бы себе спокойно жить, торговать каким-нибудь барахлом и иметь большую дружную и счастливую «мишпаху». Это ли показатель трусости? Более ста тысяч евреев воевали в армиях Вермахта. Диапазон званий — от рядового до фельдмаршала. А во время советско-германского конфликта 1941-45 гг., они вообще прыгнули выше головы. Среди советских участников Второй Мировой Войны евреи держат четвертое место по числу героев Советского Союза в абсолютном числе и второе (после русских) в относительном. Вот почему заявления про «ташкентский фронт» несостоятельны. Да, евреи эвакуировали в тыл часть своих соплеменников, но сами в тылу отнюдь не отсиживались. Можно вспомнить, как еврей Иван Черняховский уже в первый день войны предпринял попытку наступления на Тильзит или как генерал Лев Доватор шерстил немецкую прифронтовую полосу под Москвой. Всё это было. Но! Еврей остается евреем. Идеология и тактические цели — одно, а голос крови, развитый у них куда сильнее чем у остальных, — другое. Евреям, кстати, и жертвенность знакома, правда, в несколько специфическом виде; они неоднократно жертвовали частью своего кластера, чтобы обеспечить выживание или повышение статуса остальной части. И, что самое главное, они всегда стремились сохранить жизнь тем, кого считали элитой, этим они выгодно отличались от арийцев, у которых на бифуркациях и катастрофах элита выбивалась чуть ли не первой.[403] В общем, цели русских и евреев совпадали. До 9 мая 1945 года. А потом совпадать перестали.
Окончание Второй Мировой Войны ознаменовалось провозглашением в 1948 году государства Израиль, куда устремились массы восточных евреев, бывших жителей Польши и Галиции. Среди советских евреев началось брожение. Сталина, наверное, сильно впечатлило, когда во время визита Голды Меир в Москву большая толпа евреев скандировала «Ам Исраэль хай!» («народ Израиля жив!»).[404] Тогда же Полина Семеновна Молотова сказала Екатерине Давидовне Ворошиловой: «наконец-то и у нас теперь есть Родина». Но какая Родина, какой «народ Израиля», если в нашей стране есть только один народ — советский? И родина у него — СССР. В общем, Сталин, а он был не только преступником и революционером, но еще и бывшим семинаристом, знавшим истории про фараонов и про недалеких персидских царей, тоже задал себе вопрос: «а что если…?» Ну с Гитлером всё было ясно, у евреев не было выбора, а если пойдет по полной программе конфронтация с англоамерикой? Да и Израиль стал по сути форпостом Штатов на Ближнем Востоке. За кого будут евреи? За Штаты с Израилем или за СССР, тем более что Сталин готовится к латентной советско-американской войне в Корее. И вот уже арестовываются члены «Еврейского Антифашистского Комитета», через которых Сталин налаживал контакты с американским бизнесом во время войны, начинается борьба с «безродными космополитами», вдруг возникает «дело врачей». Но этого Сталину мало, ему нужно свое «окончательное решение».
401
16 октября 1952 г. на Пленуме ЦК состоявшемся сразу после XIX съезда партии, произошли резкие изменения в составе партийного руководства и расширение Президиума ЦК, чей состав увеличился с 9 членов и 2 кандидатов до 25 членов и 11 кандидатов. Причем «старая гвардия» в новом составе не превышала трети. Конечно, все понимали что это означает. Сталин создал машину которая неизбежно должна была убить его, и вводя новые кадры в Президиум рассчитывал заручиться поддержкой молодых. 1 марта 1953 года на заседании Президиума ЦК по вопросу врачей-вредителй и депортации евреев, против Сталина выступили все кроме Берии, который, как пишут, «воздержался».
403
Про сохранение еврейской элиты мы уже говорили. В фильме «Список Шиндлера» показан неприятный эпизод, где с Шиндлером согласовывается список — кого «спасти» раньше, а кто может и «подождать». Причем по каким критериям идет этот отбор, известно только одним евреям.
404
Голда Меир была назначена послом Израиля в СССР и часто посещала московскую хоральную синагогу. Вот как описывает журнал «Лехайм» (Июль 2002) ее визит 4 октября 1948 года: «В тот день в московской хоральной синагоге началось празднование еврейского Нового года (Рош а-Шона). По такому знаменательному случаю туда прибыли израильские дипломаты во главе с Меир. Это посещение неожиданно вылилось во внушительную демонстрацию еврейского национального единства. Израильского посланника встречали как новоявленного мессию, некоторые люди в экстазе даже целовали край одежды Меир. По «приблизительному подсчету» чиновника из Совета по делам религиозных культов, в этом б-гослужении, по сути ставшем празднованием возрождения еврейской государственности, участвовало до 10 000 человек, многие из которых не поместились в здании синагоги. Нечто подобное имело место и 13 октября, когда Меир посетила синагогу по случаю праздника Судного дня (Йом Кипур). В тот день раввин С.М. Шлифер так прочувственно произнес молитву «На следующий год — в Иерусалиме», что вызвал прилив бурного энтузиазма у молящихся. Эта сакральная фраза, превратившись в своеобразный лозунг, была подхвачена огромной толпой, которая, дождавшись у синагоги окончания службы, двинулась вслед за Меир и сопровождавшими ее израильскими дипломатами, решившими пройтись пешком до резиденции в гостинице «Метрополь». Трудно поверить, но это было в Москве при Сталине! Очевидно, что коммунистический рай спроектированный евреями их уже не вдохновлял, его начал замещать сионистский. А ведь прошло-то всего лишь 30 лет после революции.