Знаете, можно провести следующий опыт. Взять обезьяну, ну скажем, шимпанзе, и большой-большой мешок фишек на каждой из которой будет нарисовано по букве. Затем научить обезьяну выбрасывать эти буквы по одной, это, кстати, нетрудно сделать, а выброшенные буквы складывать последовательно. Чисто гипотетически может так случиться, что выброшенные буквы случайно сложатся в известное произведение, допустим, в «Фауста» или в «Песнь о Роланде». Конечно, вероятность этого мизерная, её можно подсчитать, хотя математики вряд ли оперируют подобными цифрами, даже при условии, что распределение букв в мешке будет такое же, как и распределение букв в полученном произведении, но всё-таки чисто умозрительно вероятность есть. Понято, что в реальности такое никогда не произойдет, но если бы произошло, мы бы расценили этот факт как удивительное, но всё же простое совпадение. Теперь изменим результат задачи. Допустим, что буквы случайно сложились бы не в «Энеиду» или «Божественную Комедию», а в некое новое произведение, невиданное по интеллектуальной глубине и поэтическому воплощению. Кто бы тут рискнул говорить об «удивительном совпадении»? И вряд ли в качестве автора полученного шедевра упоминалась бы обезьяна. В чем же разница — ведь в обоих случаях имел место как бы случайный процесс? А в том, что указанные нами поэмы в изначально были творениями человека, а буквы выброшенные обезьяной просто выпали соответствующим образом; второй же случай представляется принципиально немыслимым потому, что для создания произведения такого класса требовался бы замысел и этот замысел оказывался бы нечеловеческим. Первый случай — простое совпадение c тем что уже есть и его можно было бы объяснить, второй — рождение принципиально нового и объяснить мы его не могли бы никак, во всяком случае, о совпадении речь бы не шла.[507]
Но тем не менее аналог такого случая тоже был. Речь, конечно, идет о возникновении арийского человека, который тоже есть продукт эволюции животного мира. Т. е. на определенном этапе «обезьяна» вдруг получила возможность создавать. Сначала примитивные вещи, но потенциально — почти всё. Или всё. Мы не знаем границ своих способностей. Как это произошло? Биолог объяснит всё мутациями, адаптациями к среде, появлением навыков коллективного поведения, но объяснение это вряд ли будет полным. Мало ли мутаций и эволюционных скачков было до и после? Но почему-то только эта привела к столь сногшибательным последствиям. И этот переход не менее важный, чем возникновение вселенной или генетического когда, ведь белый человек получил возможность управлять энтропией, а весь т. н. прогресс — как раз и есть развитие способов управления. Люди это поняли на самом раннем этапе своего существования. Именно управление дало им возможность «преодолеть в себе животное» и обособиться от животного мира, чтобы чуть позже научиться управлять им по своему усмотрению. Но человеком «по-науке» управлять не получалось. Вот почему рушились или оказывались изначально несбыточными все проекты создания некоего «оптимального и справедливого мира». Это — в лучшем случае. А в худшем — «светлое царство» быстро оборачивалась тюрьмами, концлагерями и братскими могилами. Вот почему строители будущего белого порядка должны быть очень осторожны, чтобы вновь не «перерегулировать» и не сотворить очередную всемирную зону, пусть даже сытую и довольную, откуда людям будет просто некуда бежать и, в соответствии со вторым законом, энтропия вырастет до тех значений, при которых порядок разлетится на миллионы мелких хаосов, после чего начнется длительная война всех со всеми. Люди должны понять, что они сами — основа любого порядка, а качество этого порядка — это их суммарное качество. Бессмысленно взывать к вождям. Вождь, какой бы он ни был, это один человек и всё что он может сделать — выдерживать некую оптимальную и устраивающую большинство систему регулирования. Но разве это наша цель? Наша цель — арийский рост и для достижения её нужно задействовать совсем другие приемы. Путь к арийской свободе ведущей в сверхчеловечество — это непрерывное избавление от тысячи мелких рабств, а государство работающее на арийский рост — невозможно, пока человек сам не станет способным управлять собственной энтропией. И здесь никакой фюрер не поможет. Единственное что он может сделать, это избавить мир от тех, чья энтропия превысит предел установленный его волей. Но многих ли устроит такой расклад? Устойчивый рост арийской системной машины подразумевает предельно допустимую надежность каждого арийца, ведь он — звено этой машины. Да, можно построить надежную машину из ненадежных компонентов, но простой надежности мало. Надежность нужна для выживания и устойчивого существования. Мы рассказывали о надежных цветных системах, их надежность дает возможность паразитировать на белых и не исключает возможности полного уничтожения белой системы вообще, но для развития нужно нечто гораздо большее. Арийский человек сам должен непрерывно развиваться — это основной закон попадания в сверхчеловечество. Сверхчеловечество — это надежная машина из надежных компонентов. Общего качественного роста не может быть, пока не будет расти каждый, пока рост каждого не будет работать на свою систему и, одновременно, против чужой системы. Можно придумывать сотни самых логически выверенных программ, можно произносить вдохновенные речи и провозглашать правильные возвышенные принципы, можно даже выставить себя богом в глазах толпы, она быстро начнет облизывать вам руки и целовать коврик по которому вы прошли, она будет молиться на ваши портреты и возможно начнет бездумно бросаться на указанных вами врагов, к этому её тоже долго приучали, но законы природы так не обманешь, они очень быстро дадут о себе знать и покажут каждому его истинное место. И вождю, и толпе. Законы природы — это безжалостный срыватель масок, противостоять которому невозможно. Они достанут вас во всех закоулках и норах куда вы вздумаете скрыться от «ужасающей реальности».
507
Нереальность этого опыта, при его кажущейся принципиальной возможности как раз и показывает ограниченность вульгарного детерменизма.