В 4.30 пополудни, после того как Колбаса была почти целиком прочесана и захвачена, стало ясно, что силы, которыми командовал Ашер на горе Злого Совета, опрокинули роту легиона и рассеяли ее.
Этот успех был чрезвычайно важен для поднятия воинского духа Иерусалимской бригады, поскольку это был ее первый настоящий бой после девятнадцатилетнего перерыва и первая схватка с иорданскими войсками, которые со времени Войны за Независимость и ответных операций имели репутацию лучших, наиболее обученных арабских войск.
Комбриг полковник Амитай воевал в Войну за Независимость на иорданском фронте и, помня кровопролитные бои бригады Харэль в районе Иерусалима, понимал, что для поднятия боевого духа было чрезвычайно существенно на практике доказать, что неудачи 1948 года не распространяются на 1967-й. Знал он также, что настоящая проверка сил еще впереди, так как предстояло овладеть укрепленным районом Колокол, расположенным перед арабским селом Цур-Бахр, Если падет и Колокол, доминирующий над юго-западом Иерусалима (Рамат-Рахель), то раз и навсегда будет развеян миф о грозном иорданском легионе, Поэтому для захвата этих укреплений он выделил надежнейшую часть своих сил в составе бригадной разведаки, танков и полка Ашера Драйзина — под общим командованием последнего, А так как эти подразделения уже с трех часов дня вели изнурительные схватки на горе Злого Совета и поскольку Амитай считал очень важным, чтобы Колокол был взят до наступления темноты, он решил принять дополнительные меры, которые при всех условиях гарантировали бы успех: придать штурмовой группе иерусалимский полк под командованием командира полка Гид’она, Этому полку, находившемуся с утра в Немецком квартале[12], было приказано прибыть в Рамат-Рахель и быть готовым к атаке Колокола с самого трудного, фронтального, направления. Укрепление в этом месте широко опоясано минными полями, которые предстояло преодолеть на виду и в зоне досягаемости для многочисленных пулеметных гнезд врага.
Этот полк еще только неторопливо прокладывал себе дорогу по обстреливаемым улицам Иерусалима, а Амитай уже запрашивал Ашера Драйзина, находившегося в это время вместе с разведчиками и танками на Антенном — территории Резиденции Верховного комиссара: «Ты готов захватить Колокол?»
В эту минуту для захвата Колокола Ашер мог выделить не полк, а половину разведчиков (другая половина еще прочесывала укрепления Колбасы). Он, однако, считал, что с заданием можно справиться.
— Всегда готов, — заявил он в ответ, запросив дополнительное количество боеприпасов, так как большинство бойцов осталось при пустых магазинах и без гранат. Вслед за этим он тотчас приступил к переброске рот подкрепления из состава полка для охраны захваченной Резиденции. Эти роты со своими средствами транспорта начали немедленно прибывать в Резиденцию, чтобы высвободить разведчиков для атаки Колокола. Одновременно к западным воротам Резиденции двинулась колонна служащих ООН, направляющаяся в Иерусалим. Рвущиеся снаряды и встречное движение колонн привели к заторам и пробкам. Этим воспользовались несколько иорданцев, убежавших в соседнюю рощу и открывших огонь по скоплению машин.
— Немедленно передайте — пусть поднимут над своими автомобилями флаги ООН, — заорал один из разведчиков, занимающихся ликвидацией затора, — иначе перестреляют.
Подняли флаги, и после того как уничтожили пробки, колонна машин ООН двинулась в направлении еврейской части Иерусалима, ненадолго избавившись от артиллерийского обстрела.
3
Первым предвестником короткого затишья было появление интервалов между разрывами снарядов и пулеметными очередями. Однако каждый последующий разрыв действовал на слух, уши закладывало тяжелым звоном, нельзя было ничего разобрать. Когда же после этих незначительных промежутков установилась настоящая тишина, Гили Якобсон осмелилась выйти из своего убежища. Это был дальний конец квартала Талпиот, который иорданцы держали под не-прерывным обстрелом, и Гили сидела здесь с самого утра в полном одиночестве. Рядом лежал ее ребенок. Вынести его было невозможно: в нескольких десятках шагов граница, и дверь из дома под огнем. Прижимая к себе младенца, Гили втиснулась в угол за кухонным рукомойником, но все равно нельзя было укрыться от напитанного гарью воздуха, грохота разрывов и пулеметных очередей, сотрясавших стены дома.
Где-то за домом по-прежнему гремело и громыхало, но тревога уже начала отпускать сердце Гили. Ребенок лежал на своем матрасике, счастливый и улыбающийся и радостно гугукал. Гили смотрела на него. Теперь ей казалось немыслимым, чтобы неизвестно откуда посланная случайная пуля угодила в нее и ее ребенка, или чтобы сюда упал снаряд, или обрушилась стена и похоронила ее под собой. Все это казалось ей невозможным, хотя она прекрасно понимала, что это совсем не так. Еще трудней было поверить, что до ее дома могут добраться «соседи» из ближнего села. «Я верила, что наши солдаты им не позволят», — говорит Гили.