- Как хотите, называйте, но мне до зарезу необходимо узнать имена его сообщников. У нас с десяток трупов. Это лэрды. О сирах и свободных я уже не говорю. Их целая банда, а поймать пока удалось только одного. И он молчит.
- Эскулапа сюда позовите! – крикнул Дэстен в открытую дверь. – Неужели нельзя просто поговорить?
- С кем? С ним? – Алвар не выдержал и расхохотался. – Вы же тоже убийца, сьор Халлард. Я не видел вас в бою, но говорят, впечатляет. Откуда жалость к ублюдку, который убивает из-за угла? – наместник презрительно сплюнул.
В камере появился эскулап первого ранга, который тут же занялся пленником. Когда тот пришел в сознание, Дэстен приказал:
- Посадите его на стул. Дайте воды.
Мужчина пил так, будто с месяц брел по раскаленной пустыне, и во рту не было ни капли. Когда он напился, Дэстен спросил:
- Ты убивал людей?
- Людей нет, - ухмыльнулся бывший раб. – Я убивал лэрдов.
- Зачем?
- У них есть деньги. А у меня нет.
- Разве тебе не дали работу после того, как освободили?
- Засунь себе в жопу эту работу, - пленник сплюнул на пол кровавую слюну, скопившуюся во рту вместе с выбитым зубом, который расшатал распухшим языком. – Я всю жизнь работал здесь, под землей. Пахал, как проклятый, жрал, что дадут. Гнилье и жидкую похлебку. А теперь я хочу жить.
- Работай и живи достойно.
- Жить достойно, работая на какого-нибудь лэрда?! Или купца. Владельца фабрики. Делая их еще богаче. А я, значит, за жрачку. И чем это лучше рабства?
- Им так мало платят? – Дэстен посмотрел на наместника.
- Сколько им платить, решает хозяин, - пожал плечами тот. И насмешливо добавил: - Мы же не могли вместе со свободой раздать им и собственность. Ее бы на всех не хватило. Теперь каждый бывший раб выживает, как может. Я смотрю на это сквозь пальцы, но убивать не позволю. Уведите, - приказал он страже, кивнув на разбойника. – Пусть отдохнет, а завтра я продолжу.
Дэстен молчал.
- Значит, сьор Халлард, вы больше не возражаете против моих методов вести допрос? – уточнил наместник.
- Он человек.
- Он дерьмо! Дерьмом родился, дерьмом и подохнет, причем полным. Уж я-то постараюсь. А ты должен понимать, что империю надо защищать. – Голос наместника стал жестким. - Иначе бывшие рабы окончательно оборзеют. И перебьют вас, сьоров. Вас по-прежнему ненавидит. Не все. Есть и умные, есть трудолюбивые. Которые выбиваются в люди. Но это быдло, которое было здесь, считает, что благородные его обокрали. И работать не будет никогда. Рабов удерживали кандалы. Свободных держит совесть и разум. А у этих отбросов нет разума, Дэстен. Только животные инстинкты. Они не будут работать, если их не заставить. Свобода им оказалась нужна, чтобы грабить и убивать.
- Намир мне говорил, - медленно сказал сьор Нарабора. – Предупреждал. Выходит он был прав.
- Намир был необычайно умен и дальновиден. Если бы не его жажда власти и не паранойя, сьор аль Хали мог бы принести нам немало пользы. Но его пришлось убить.
- Ты тоже об этом жалеешь? О том, что он мертв?
- Я жалею о многом. Кроме того, что сделал сегодня, - Алвар кивнул на кровавый след на каменном полу. – А ты подумай, сьор Халлард. Хорошенько подумай. О том, как нам навести порядок в Игнисе. Дальше будет только хуже. Мое дело предупредить…
… Эсмира сидела у фонтана и с грустью смотрела на голубую воду. Дно было выстлано мозаикой, белой с голубым. Но голубого больше. Это был тот самый фонтан, где Эсмира впервые поцеловала Рафа. Она была еще девочкой, но уже тогда любила своего будущего мужа. И тогда он был принцессе гораздо ближе.
Теперь Эсмира чуть ли не каждый день приходила сюда. Потому что ночью Раф у жены не появлялся. Она не понимала, что происходит. Так много было обещано до свадьбы. Раф был так нежен. Говорил, что мечтает об их первой ночи.
Она и в самом деле оказалась сказочной. Эсмира до сих пор невольно розовела, вспоминая откровенные ласки красавца Рафа. Но чтобы зачать, грате необходимо время и много таких ночей. А Раф внезапно изменился. И больше не приходит, как стемнеет. К себе тоже не зовёт.
«Что со мной не так?» - гадала Эсмира, водя по прохладной воде рукой, словно гладя ее. Волосы Рафа такие же на ощупь: шелковые, и от них веет прохладой и негой. Императрица тяжело вздохнула и велела послать за леди Манси. Карлица, несмотря на свои короткие ножки, явилась быстро. Присела перед Эсмирой в реверансе, так что сделалась почти невидимой.
- О чем грустит бесценная грата? – вкрадчиво спросила леди Манси.
- Ты знаешь.
- У императора нет любовницы. Я слежу за ним по вашему приказу. Ни одна из леди или сирр не может похвастаться благосклонностью Рафаэла Тадрарта, - торжественно сказала леди.