Китаи закрыла глаза, вспоминая это место. Мертвые деревья в несколько слоев покрывал кроч – густое, вязкое вещество, словно Единственный залил воском множество свечей. Кроч был в провале везде, включая землю и бóльшую часть склонов. Тут и там птицы и животные были запечатаны в нем и лежали не шевелясь, пока не становились мягкими и не распадались на части, точно мясо, сваренное на небольшом огне. Бледные существа размером с собаку, прозрачные, похожие на пауков, со множеством лап, почти невидимые, прятались в кроче, в то время как другие бродили по лесу, безмолвные, быстрые и совершенно чуждые.
Китаи вздрогнула от этого воспоминания, но тут же прикусила губу, заставив себя снова замереть на месте. Она подняла голову и взглянула на отца, но он смотрел вниз и сделал вид, будто ничего не заметил.
На памяти ее народа этот провал никогда не покрывался снегом. Там всегда, даже зимой, было тепло, словно кроч, подобно громадному диковинному зверю, согревал воздух теплом своего тела.
Теперь же в Восковом лесу царили лед и гниение. Старые мертвые деревья были покрыты чем-то коричневым и мерзким, похожим на смолу. Земля замерзла, хотя тут и там виднелись участки сгнившего кроча. Несколько деревьев лежали на земле, а в центре леса упал и развалился курган. От него исходило столь мерзкое зловоние, что Китаи и ее отец почувствовали его даже на расстоянии.
Дорога еще некоторое время не шевелился, а затем сказал:
– Нам нужно спуститься и выяснить, что произошло.
– Я уже выяснила, – сказала Китаи.
– Делать это в одиночку было глупо, – нахмурившись, сказал ее отец.
– Из нас троих, находящихся здесь, кто чаще остальных спускался вниз и возвращался оттуда живым?
Дорога фыркнул, и его темные глаза потеплели.
– Может, ты и права. – Улыбка погасла, когда ветер и мокрый снег снова скрыли провал от их глаз. – И что ты обнаружила?
– Мертвых Хранителей, – ответила она. – Мертвый кроч. Тепла нет. Ничто не двигается. Хранители превратились в пустые оболочки. Кроч рассыпáлся в пыль, когда я к нему прикасалась. – Она облизнула губы. – И кое-что еще.
– Что?
– Следы, – тихо ответила она. – Ведущие прочь с дальней стороны. На запад.
– Какие следы? – проворчал Дорога.
Китаи покачала головой:
– Старые. Может, мараты или алеранцы. Рядом с ними я нашла много мертвых Хранителей. Словно они маршировали и умирали один за другим.
– Чудовище направляется в сторону алеранцев! – прорычал Дорога.
Китаи кивнула, и на ее лице появилось беспокойство.
Дорога посмотрел на нее и спросил:
– Что еще?
– Его сумка. Рюкзак, который мальчишка из долины потерял в Восковом лесу во время нашего состязания. Я нашла его на тропе рядом с последними мертвыми пауками, на нем еще оставался его запах. Начался дождь. И я потеряла след.
Лицо Дороги потемнело.
– Мы расскажем хозяину долины Кальдерон. Это может ничего не значить.
– А может значить. Я пойду, – сказала Китаи.
– Нет, – заявил Дорога.
– Но, отец…
– Нет, – повторил он жестче.
– А что, если оно его ищет?
Ее отец помолчал немного, а потом ответил:
– Твой алеранец умный. Быстрый. И в состоянии о себе позаботиться.
– Он маленький. И глупый. И ужасно меня раздражает, – с хмурым видом возразила Китаи.
– Храбрый. Бескорыстный.
– Слабый. У него даже нет колдовства его народа.
– Он спас тебе жизнь, – напомнил ей Дорога.
Китаи нахмурилась еще сильнее:
– Да. Он меня раздражает.
– Даже лев сначала бывает детенышем, – улыбнувшись, сказал Дорога.
– Я могла бы сломать его пополам! – прорычала Китаи.
– Сейчас – возможно.
– Я его презираю.
– Сейчас – возможно.
– Он не имел права.
– Это не ему было решать, – покачав головой, сказал Дорога.
Китаи сложила руки на груди и заявила:
– Я его ненавижу.
– И поэтому хочешь предупредить его об опасности.
Китаи покраснела так сильно, что краска залила ее щеки и шею. Ее отец сделал вид, будто ничего не заметил.
– Сделанного не воротишь, – сказал он, повернулся к дочери и положил свою громадную руку на ее щеку, затем наклонил голову, разглядывая ее. – Мне нравятся его глаза, когда он на тебя смотрит. Они точно изумруды. Или молодая трава.
Китаи почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы. Она закрыла их и поцеловала руку отца:
– Я хотела лошадь.
Дорога громко, раскатисто расхохотался:
– Твоя мать хотела льва, а получила лиса. Она никогда об этом не жалела.
– Я хочу, чтобы это ушло.