Исана подняла голову, заставила себя успокоиться и вышла из комнаты, чтобы помочь семье, которую любила, и человеку, которого ненавидела всей душой.
Глава 11
Амара ждала, когда рыцари Воздуха, посланные сюда верховной властью, спустятся с неба, затянутого тяжелыми серыми тучами. Весна здесь, так далеко к северу от столицы, могла быть неприятно сырой и холодной, но дождь, о приближении которого говорили раздававшиеся время от времени раскаты грома, еще не начался. Амара узнала человека, возглавлявшего отряд, и ей вдруг захотелось, чтобы наполненные водой тучи пролились дождем чуть раньше. На его проклятую голову.
Дон Горацио мчался впереди закрытых носилок, и его роскошные доспехи сверкали, озаряя черные тучи, красный бархатный плащ развевался за спиной. Четверо рыцарей в дорожных костюмах летели у четырех углов носилок, поддерживая их вес, и еще четверо окружали их в качестве эскорта. Отряд опустился гораздо стремительнее, чем требовалось, и их фурии устроили миниатюрный циклон, который разметал волосы Амары и заставил овец в соседнем загоне в страхе столпиться в дальнем углу. Слуги, готовившие припасы и все необходимое для отряда Бернарда, быстро прикрыли глаза от поднятой в воздух пыли и клочьев соломы.
– Идиот, – вздохнув, проворчала Амара и приказала Циррусу, чтобы он заслонил ее от мечущегося в воздухе мусора.
Горацио легко опустился на землю. Будучи трибуном и рыцарем Коронного легиона, он имел право украсить свои доспехи золотой и серебряной филигранью, а шлем и рукоять меча – драгоценными камнями, но золотая вышивка на плаще – это было уже слишком. Дон Горацио нажил себе состояние благодаря своим многочисленным победам на Гонках ветра, ежегодных состязаниях заклинателей воздуха, которые устраивались во время Зимнего фестиваля, и ему хотелось, чтобы все это знали.
Конечно, ему меньше всего хотелось, чтобы они узнали, что он потерял львиную долю своего богатства в первый год, когда Амара приняла участие в соревнованиях. Он не позволял ей об этом забыть, хотя она не видела никакой необходимости соблюдать правила вежливости с этим человеком. Она дождалась, когда рыцари спустятся во двор домена, а затем подошла к ним.
– Добрый день, господин! – пророкотал могучий баритон Горацио. – О, секунду. Вы не господин вовсе. Это же вы, графиня Амара. Прошу меня простить, но сверху вы очень похожи на юношу.
Пару лет назад оскорбление по поводу ее телосложения причинило бы ей боль. Но это было до того, как она стала курсором. И до Бернарда.
– Все в порядке, дон Горацио. Неудивительно, что мужчина вашего возраста испытывает определенные трудности в данном вопросе.
Она отвесила ему вежливый поклон, отметив про себя сдавленные смешки остальных рыцарей.
Горацио со сдержанной улыбкой поклонился в ответ, бросив сердитый взгляд на своих подчиненных. Все восемь рыцарей, напустив на себя скучающий вид, изучали двор.
– Разумеется. Полагаю, наша пассажирка готова отправиться в путь?
– Скоро будет готова, – ответила Амара. – Не сомневаюсь, что на кухне найдется горячая еда, чтобы ваши рыцари могли подкрепиться, пока вы ее ждете.
– В этом нет необходимости, графиня, – сказал Горацио. – Прошу вас, сообщите домине Исане, что мы ее ждем, чтобы немедленно отправиться в путь.
– Вы подождете до тех пор, пока домина Исана не будет готова, – сказала Амара так, чтобы ее услышали все во дворе. – А поскольку вы являетесь гостем в ее домене, трибун, я рассчитываю, что вы будете вести себя так, как подобает рыцарю и солдату Коронного легиона по отношению к гражданину.
Горацио прищурился, он явно с трудом сдерживал ярость, но едва заметно кивнул в ответ.
– Далее, – продолжала Амара, – я настойчиво советую вам позволить вашим людям отдохнуть и поесть, когда у них есть такая возможность. Если погода ухудшится, им потребуются все их силы.
– Я не обязан повиноваться вашим приказам относительно того, как мне следует командовать моими людьми, графиня! – рявкнул Горацио.
– Ну и ну! – послышался женский голос из закрытых носилок. – Может, стоит дать каждому из вас по дубинке, тогда вы сможете забить друг друга до смерти. Не вижу другого способа прекратить эту безобразную сцену. Рольф, прошу тебя!
Один из рыцарей немедленно подошел к дальнему краю носилок, открыл дверцу и предложил руку крошечной женщине, которая выбралась наружу. В ней было футов пять роста, и она была хрупкой и изящной, тонкокостной, точно парсианская ласточка. Кожа у нее была цвета темного меда, а роскошные блестящие волосы – чернее влажного угля. Платье из великолепного шелка приглушенных тонов коричневого и серого цвета было гораздо более открытым, чем пристало бы женщине любого положения. Ее красота казалась пугающей, а черные глаза слишком большими для лица. Две нитки жемчуга цвета закатного солнца, добытого где-то в море на ее родине, украшали волосы, и еще две – обвивали шею.