По лицу Сталина скользнула досадливая усмешка.
— Стратег.
Он явно ожидал иного ответа.
Просчёт в определении замысла врага повлёк за собой серьёзные последствия. Определив решающее направление немецкого наступления на западе, туда были стянуты значительные силы войск и боевой техники. На южном же направлении, где противник собрал большие силы, наших войск было совершенно недостаточно. Так, Южный фронт, которым командовал генерал-лейтенант Малиновский, имел всего 121 танк, у немцев их было ИЗО. Против наших 980 орудий враг располагал 2840. Он имел превосходство по пехоте в полтора раза, в самолётах — пятикратное.
Армия Руоффа рвётся на Кавказ
Находившаяся на реке Миус и в районе Таганрога 17-я немецкая армия генерала Руоффа перешла в наступление в двадцатых числах июля. И тогда же загрохотали танки 1-й танковой армии генерала Клейста.
Около 700 танков, 3000 орудии и миномётов, более 1000 самолётов обрушилось на обескровленные в предыдущих боях войска Южного фронта.
Не в состоянии сдержать натиска, они отходили с тяжёлыми боями к Дону. Командующий просил о помощи, но Ставка никак не могла удовлетворить его просьбу.
Непосредственно оборону Ростова занимали соединения 56-й армии. В их числе была и 30-я Иркутская стрелковая дивизия. Её позиции находились на северной окраине городов района Султан-Салы.
Ещё в ту далёкую довоенную пору о дивизии ходила громкая слава. По всей Красной армии гремела песня:
Утром 22 июля передовые немецкие части атаковали её боевые порядки. На позиции правофлангового полка двинулось до полусотни танков с мотопехотой. Несмотря на превосходство противника, советские воины не отступили. Более трёх часов продолжалась упорная схватка. Потеряв почти половину танков, немцы отошли, начали перегруппировку. Из глубины на поддержку вышли резервные части.
В полдень боевые позиции 30-й дивизии атаковали около двухсот машин. Им удалось прорвать передний край, пробиться в глубину расположения обороняющихся, выйти в районы, занимаемые артиллерией. В схватку с противником вступил личный состав комендантской роты, связисты и офицеры штаба дивизии во главе с её командиром — полковником Аршинцевым.
Три дня воины-иркутяне удерживали рубеж на окраине Ростова. Затем последовал приказ: дивизии отойти за Дон.
Под сильнейшим огнём противника, под непрерывными атаками его автоматчиков воины отходили к единственной в центре боевого участка переправе через реку. В ночь на 25 июля они, переправившись на южный берег, закрепились на рубеже Койсуг-Кисляковка и продолжали отражать яростные атаки.
А тем временем в Ростове на перекрёстках улиц замаячили немецкие регулировщики с флажками. Вскоре мимо них промчались легковые автомобили, направлявшиеся к Дону.
Юркие автомобили выскочили на кручу правого берега. Из них высыпали немецкие офицеры — чины 17-й пехотной армии. Из головного «оппеля» вышел сам командующий армией генерал-полковник Рихард Руофф. Высокий, подвижный, он решительным шагом подошёл к краю кручи, внимательно оглядел реку внизу.
У наведённой через Дон переправы была суматоха. По понтонному мосту сплошным потоком шла пехота, катили автомобили, тягачи тянули орудия. Переправившись, все они, скрываясь за посадками и домами, пропадали из вида, и оттуда слышалась отдалённая беспорядочная пальба.
Вдали, на противоположном берегу с дальним заречьем, виднелись голубоватые озерца, подступавшие к строениям Батайска.
Справа на реке вырисовывались два железнодорожных с разрушенными пролётами моста. Их взорвали русские в ноябре прошлого года, когда дивизии из 1-й танковой армии Клейста, стремительно войдя в Ростов, пытались через них прорваться на левый берег.
Руофф долго вглядывался в Задонье, словно оценивая происходящие там события, и пытался найти нужное решение. А подчинённые, не решаясь приблизиться к нему, стояли поодаль, тихо переговариваясь. Среди них находился и человек в полувоенной форме с явно японским лицом. Он тоже рассматривал в бинокль туманную даль.
Это был японский посол, о котором фельдмаршал Лист упоминал в беседе с Гальдером.
В недалёком прошлом японец имел встречу с Гитлером, на которой шёл разговор о военных делах в России. В пылу красноречия фюрер уверял дипломата, что лето для русских будет рубежом их окончательного поражения, что немецкие войска отбросят их далеко на восток, в Сибирь, ближе к зоне японского влияния.