Грейлок не чувствовал ничего подобного. Его дух был уравновешен, а внутренний волк невозмутим. Для такого как он, было странно находиться в подобном состоянии накануне битвы, и об этой особенности он никогда не расскажет. Он знал, что были времена, когда его боевые братья чувствовали, что он потерял что-то важное, что он стал слишком похож на смертного, и у него не было намерения подпитывать эти слухи и дальше.
Он понимал, почему они так думали. Грейлок был таким же генетическим сыном Русса, как и они, но он обладал такой властью, которой им часто не хватало со всем их хвастовством и внешней уверенностью.
Уверенность.
Которая ни разу не поколебалась, с тех пор как были вживлены первые имплантаты, с тех пор как он научился пользоваться новым, могучим телом, данным ему Хеликс, с тех пор как по очереди стал Охотником, затем Гвардейцем, затем Лордом. На каждом этапе он знал, какой была его судьба.
В другой душе она могла вырасти в высокомерие. Однако Грейлок никогда не гордился этим и даже не испытывал удовлетворение. Это был просто путь вселенной, такой же священный, как баланс между охотником и жертвой, между причиной и следствием.
На каждом этапе я выбирал путь, который должен был. В тот момент каждый знак вирда был истинным. Руны направляют, и они никогда не лгут.
Возле двери коротко мигнул красный свет. Веки Грейлока дрогнув, открылись. Его зрачки расширились, как на охоте. Они быстро уменьшились, вернувшись в свое обычное состояние.
— Входи, — сказал он тихо.
Железные двери его комнаты открылись, и сутулая фигура вошла внутрь. Как всегда, Вирмблейд был в доспехе. Когда он двигался, броня искусственно гудела, нарушая тишину комнаты. Двери снова закрылись, запечатав их обоих внутри.
Грейлок не поднялся. Сидя он выглядел меньше. Более остальных боевых братьев он мог контролировать свою ауру устрашения. Такой воин, как Россек всегда будет внушать страх; Грейлок запугивал только тогда, когда сам решал.
— Извини, лорд, — сказал Вирмблейд, глядя на тлеющие угольки, топор и обычную мантию, одетую ярлом. — Я не мог прийти в другое время.
Грейлок небрежно махнул рукой.
— Ты можешь приходить и уходить когда пожелаешь, — сказал он. — Или волчьи жрецы отказались от этого права?
— Пока нет, — признался Вирмблейд. — И вряд ли откажутся.
Он не сел. Его бронированный вес сломал бы табурет, а других кресел не было.
— Ты долго пробыл в уединении, — сказал он, прислонившись к каменной стене.
— О многом нужно было подумать, — ответил Грейлок. — Многое спланировать.
— Ты доволен тем, что было сделано?
Грейлок фыркнул.
— Я был бы доволен, если бы имел еще три Роты и боевой флот. Но если у нас этого нет, тогда да. Я доволен. Разрушение туннелей дало нам драгоценные дни. Они скоро пробьются, и мы будем готовы. Бьорн с нами, так что они получат битву.
Вирмблейд критично посмотрел на ярла. — Мы можем победить?
Грейлок пожал плечами. — Какая польза от этой мысли, Тар? Мы сделаем то, для чего обучены. Все остальное в руках Всеотца.
— Ты знаешь, почему я спрашиваю. Есть вещи… секреты внутри Этта. Здесь есть знание, которое никогда не должно исчезнуть. Железный Шлем знает о нем, и горстка других, но больше никто. Если мы потерпим поражение, тогда…
Вирмблейд позволил фразе повиснуть в воздухе.
— Ты говоришь так, будто единственный, кто думал об этом, — сказал Грейлок. — Я тоже помню. Но что ты предлагаешь? Чтобы мы уничтожили Укрощение? Железный Шлем должен дать на это санкцию.
— Если ты мог заметить, его здесь нет.
— Значит, этого ты хочешь?
Вирмблейд выглядел огорченным.
— Ты знаешь, что нет. Моя жизнь была посвящена этому. Твоя тоже, с тех пор как ты посвящен в секрет. Но у нас должен быть план. Эта битва уже сделала сложным сохранить необходимую секретность, и ситуация будет только ухудшаться. Если время придет, я должен знать, что обладаю твоими полномочиями, чтобы действовать.
Грейлок встретился с взглядом Вирмблейда. Эти двое были такими физически разными — один холодный, бледный и энергичный, другой — потрепанный, смуглый и циничный — и, тем не менее, присутствовала схожесть, взаимопонимание.
Несколько мгновений они молчали.
— У тебя они есть, — наконец, сказал Грейлок. — Но не пользуйся ими до самого последнего момента, и только в случае, если Этт будет окончательно потерян. До того момента оберегай то, что должен. Можно пожертвовать жизнями, потерять реликвии. Но я не хочу видеть конец этой работы, пока все остальное не погибло.