— Брат… — начал Красная Шкура, почувствовав холод.
Кулак Хель не слушал. Он сражался. Сражался так, как никогда раньше, даже на дорогах. Рубрикаторы напали на него и были разорваны на части. Буквально разорваны на части. Конечности Кулака Хель превратились в серые пятна, разрывающие доспехи, словно те были из кожи, пробивая их и отбрасывая в сторону. Он ворвался в наступающие ряды врагов, как хищник, выпущенный в стадо медленно бредущих травоядных, поглощенный одной мыслью — убить столько, сколько сможет.
— Кир! — закричал Красная Шкура, видя, как его брат все больше отрывается от строя.
Ни один из Когтей не мог последовать за ним так далеко. Если бы они так поступили, то были бы перебиты рубрикаторами, оставшись без прикрытия стационарных орудий и вспомогательных отделений кэрлов. Кулак Хель шел к своей смерти.
Красная Шкура бросился к нему. Он не стал бы стоять и смотреть. Кровавый Коготь врезался в приблизившегося рубрикатора, вкладывая всю возможную силу в каждый удар и чувствуя разочарование от того, что не мог просто отшвырнуть его плечом, как Кулак Хель. Он сражался со всем умением его длительной подготовки, но этого было недостаточно.
Они были окружены. Кулак Хель проклял себя.
Тогда, и только тогда по связи пришли эти слова. Они были произнесены невнятно, словно пьяница пытался вспомнить речь. В них было немного от прежнего, почти исчезнувшего голоса Кулака Хель. Флегматичные тона, искаженные смесью рычания и слюновыделения, подходили больше зверю, чем человеку.
— Уходи, брат, — раздался рычащий, задыхающийся голос. — Я не смогу защитить тебя.
Защитить меня?
И тогда Красная Шкура понял. Кулак Хель убивал все, что приближалось к нему. Он зашел слишком далеко, и пути назад не было. Даже Россек не смог бы остановить его. Волк овладел Кулаком Хель, забрал его в свои темные объятья и уничтожил то, что осталось от его прежней человечности.
Красная Шкура, в конце концов, убил своего врага, но за ним последовало другие. Кулак Хель был теперь глубоко в боевых порядках противника, по-прежнему сражаясь как демон, по-прежнему разрезая их на части, как берсеркер из легенд.
Он не мог пойти за ним. Никто не мог пойти этим путем, пока Волк не выберет и его тоже. Кулак Хель был покойником, хотя в своей смертельной агонии он убьет больше, чем многие из его братьев за всю жизнь.
В глазах Красной Шкуры стояли слезы гнева. Они сражались вместе с самого начала, с полузабытых дней на льду, с тех пор, как волчьи жрецы впервые пришли за ними, чтобы превратить в бессмертных. Они вместе прошли испытания, вместе изучили путь Волков, вместе упивались убийством. Недолгое время, такое недолгое время, казалось, нет силы в галактике, которая сможет сравниться с необузданной мощью их объединенных клинков.
Я не мог пойти за тобой. Слишком медленный. Кровь Русса, я был слишком медленным.
Затем Красная Шкура завыл, воем гнева и утраты, всепоглощающим пронзительным потоком чистой ярости и страдания. На краткий миг он заглушил звуки и эхо стрельбы, и его ужасающий вопль разнесся по длинным туннелям Этта. Проперинские солдаты отвлеклись от боя, подумав, что ожил какой-то демон Клыка, чтобы утащить их во тьму. Даже кэрлы, посвященные в ритуалы и обычаи горы, почувствовали, как стынет их кровь.
Они знали, что значит этот крик. Пришел Волк и забрал одного из них.
Вирмблейд сделал паузу, прежде чем продолжить говорить.
— Волк, — сказал он, наконец. — Проклятье и слава нашего вида. Целые поколения смертных я работал над исцелением от него. Ни один телотворец не открыл больше, чем я в особенностях Канис Хеликс, возможно даже больше тех, кто прибыли на Фенрис с самим Всеотцом. Я понял, что проклятье можно уничтожить, одновременно сохранив славу. Эта работа — мое призвание.
— Укрощение, — прошептал Морек.
— Именно. Я очистил Хеликс, изменил его, добившись сверхъестественной силы Адептус Астартес без разрушительного воздействия зверя внутри. Плоды работы такие же могучие, как и я, такие же быстрые в охоте и искусные в обращении с клинком, но они не вырождаются и не становятся жертвой Волка. Они приобрели качества, которые делают нас величественными, и очистились от факторов, которые не позволяли нам создавать наследников.
Морек начал понимать. Тошнота, которую он почувствовал, когда наткнулся на тела в лабораториум, стремительно вернулась.
— Тела…
— Самые близкие к моему идеалу. Они недолго прожили. На данный момент никто не прожил более нескольких часов. Они умерли… непросто. И все же я доказал, что цель на расстоянии вытянутой руки. Дайте мне больше времени, всего немного больше времени, и я направлю нас на новый путь, который сулит господство над звездами, господство Сынов Русса.