Как только он появился, все поблизости в страхе упали на колени. Чамин низко поклонился, прикоснувшись посохом к земле в знак покорности.
— Отец, — произнес он и его голос задохнулся от радости.
— Сын, — поздоровался Магнус Красный, играя мышцами и улыбаясь. — Ты слишком долго находился в этом зловонном месте.
Он повернулся к лестнице Клыктана и в его глазу вспыхнул жадный огонь.
— Думаю время показать Волкам истинное значение боли.
Одаин Штурмъярт снова проревел свой вызов, его голос ломался от напряжения. Он вызывал бурю много дней, используя ее, чтобы расколоть и деморализовать силы, осаждающие Печать Борека, и давление начало сказываться. Его губы потрескались и затвердели под доспехом, а горло пересохло.
Передышки не было. Колдуны были сильными, и стали сильнее после того как многие обереги от малефикарума в Хоулде были уничтожены. У Штурмъярта было мало поддержки, и он нес почти весь груз по защите обороняющихся солдат от колдовства. Более слабый рунический жрец сдался бы много дней назад, сокрушенный необходимостью поддерживать постоянный поток силы вирда. Только такой как он, погруженный в бездонные резервы энергии, дарованной удивительными путями Фенриса, мог удерживать свою позицию так долго. Пока он держался, затеи врага не срабатывали, позволяя воинам Этта беспрепятственно бросаться в бой. Если он падет, их колдовство вступит в игру, безвозвратно повернув волну.
И поэтому он держался, ругая молчаливых рубрикаторов, когда те появлялись в поле зрения, поддерживая удары молний по их рядам, противостоя различным возможностям вражеских заклинателей и отражая укусы их рожденных эфиром атак.
Это вызывало у него гордость. После своей неудачи предсказать прибытие врага, он мог удовлетворенно поразмышлять над тем, что сделал с тех пор. Этт уже бы пал без его неутомимых усилий. Даже если он все-таки будет сокрушен, жрец дал крепости дополнительные драгоценные дни жизни. Пасть в битве после нанесения такого ущерба врагу было почетно; только в легкой, слабой смерти была причина для позора.
Штурмъярт стоял в центре оборонительных линий, частично защищенный баррикадами. С другой стороны от него находились орудийные позиции, все еще занятые истребительными подразделениями смертных. Стаи Волков действовали впереди них, предотвращая попытки захватчиков достичь траншей. Их поддерживали громадные очертания дредноутов и удивительные, стремительные атаки зверей Подклычья. Создания ночи вселяли в смертных просперинских солдат даже больше страха, чем сами Волки. Многие из тварей были убиты во время повторяющих атак, но все стаи продолжали сражаться, бесстрашные, неутомимые и ужасающие.
Штурмъярт украдкой взглянул вправо, где бой был наиболее ожесточенный. Грейлок по-прежнему сражался, как и все предыдущие дни без паузы. Его терминаторский доспех был почти черного цвета из-за плазменных ожогов, шкуры разорваны в клочья, а керамит под ними сильно иссечен сотней ударов клинками. Но он продолжал сражаться, холодный и бесстрастный, удерживая целостность позиции силой примера. Он больше не был Белым Волком, скорее, в мир живых выпустили угольно-черную тень Моркаи.
Ты удивил меня, лорд. Под этой бледной кожей железо.
Грейлок и Бьорн управляли битвой за Печать Борека. Тысяча Сынов были слишком многочисленными, чтобы быть отброшенными на какое-то время, но захватчики мучительно медленно продвинулись вперед с начала полномасштабного штурма. Волки устроили патовую ситуацию на баррикадах и это само по себе, учитывая количество задействованных солдат, была выдающимся достижением.
Это не могло продолжаться вечно. В конце концов, оборону прорвут, и рубрикаторы ворвутся в зал. Но до этого ни пяди не будет уступлено.
— Фенрис хьолда! — закричал Штурмъярт, пытаясь, как обычно, воодушевить Волков вокруг себя на еще большие высоты героизма. Он ударил своим руническим посохом по полу, выбив их холодного камня языки молнии. — За Русса! За…
Он остановился. Тень прошла по его сердцам, заморозив их. Сила, которая омывала его рунический доспех, мигнула и потухла. Он зашатался, вытянув руку, чтобы не упасть.
— Ты тоже это чувствуешь, жрец.
Голос Бьорна был доминирующим, даже по радиосвязи. Перед глазами Штурмъярта проносились черные звезды, у него закружилась голова.
— Он здесь.
Грейлок вышел из боя.
— Что ты чувствуешь, Одаин? — спросил он, подбежав к руническому жрецу. За ним Серые Охотники старались заткнуть брешь в оборонительной линии.
Штурмъярт энергично потряс головой, пытаясь избавиться от затяжной дезориентации.