Матросу Рери Урфангборну нравился космос. Даже когда корабль находился в странном варп-путешествии со всей его тошнотой. Стать членом экипажа корабля Адептус Астартес было шагом вперед из обычной жизни смертного человека Империума. Он знал это, потому что видел другие миры и воочию наблюдал ужасы и чудеса галактики. Он видел города-улья из металла и пласкрита, которые поднимали свои вершины сквозь кислотные атмосферы, гигантские агрокомбинаты, заваленные пылью и бесконечной работой, миры-кузницы, покрытые мануфакторумами размером с континент, насыщенные маслянистым дымом и пронизанные загрязнением и болезнями.
Так что, при всех его испытаниях, пожизненно находиться в машинариуме «Науро» было не так плохо. Здесь было темно и холодно, но на Фенрисе тоже. Большую часть времени плохо пахло, но через несколько лет ты перестаешь замечать это. Кэрлы были грубиянами и не думали дважды, чтобы ударить прикладом ружья за небрежную работу, но за исключением этого были достаточно гуманными — после прорыва орбитальной блокады действующий штурман корабля даже приказал выдать полумёд — тяжелый алкогольный суррогат священного боевого стимулятора Небесных Воинов. Это было хорошо. Это подняло всем настроение, несмотря на последовавшие за этим несчастные случаи.
С тех пор объем работы стал изматывающим. Трудно было сказать, сколько времени прошло — внутренние хроносы были ненадежны в варпе, и только навигатор обладал хоть каким-то представлением о прошедшем времени с момента выхода к точке прыжка и запуска варп-двигателей. Наверняка дни, по крайней мере, тело Рери говорило об этом. Работа занимала почти все время — он спал не более пары часов в каждом цикле, прежде чем его поднимали на новое задание. Что-то заставляло капитана гнать корабль, выжимая больше скорости, несмотря на полученные над Фенрисом повреждения.
Как матрос нижних палуб Рери не имел истинного представления обо всем процессе ремонта, но кое-что знал о двигателях, а они по-прежнему были в плохом состоянии. Повсюду были утечки, и три из четырех главных топливных магистралей, ведущие из цистерн к двигателям были разорваны без возможности восстановления. Семь палуб было полностью задраено, создавая трудности при перемещении между разными уровнями и отнимая много времени. Однако выражения лиц командиров вернулись из состояния крайней тревоги до просто мрачного. Моркаи по-прежнему шел по пятам, но, возможно, не так близко, как раньше.
Это были хорошие новости для Рери Урфангборна. Он любил жизнь, особенно с тех пор, как Анийя из команды интенданта, наконец, отбросила свою робость и, кажется, искренне желала провести немного времени за переборками вместе с ним. Он не обманывал себя тем, что ею движут чувства. Его сутулая фигура и серая кожа — результат работы, которой он занимался всю жизнь, совершенно не выделяли его, как образец мужественности, но близкая смерть удивительным образом ослабила сопротивление женщины.
Он мастерски крался по служебным тоннелям, наученный годами беготни по недрам «Науро». Освещение было ниже нормы. Целые секции погрузились в темноту, когда работающие машины неожиданно увеличили потребление электроэнергии, поэтому он пристегнул два фонаря по обе стороны ржавого шлема. Рери слышал на ходу свое тяжелое, предвкушающее дыхание. Он шел долго и его ладони стали засаленными от желания и машинного масла.
Он повернул за угол, вдвое согнувшись в тесном пространстве, заботливо избегая выступающие пучки оголенных проводов. Металл вокруг него постоянно вибрировал под воздействием пульсации титанических двигателей над головой.
Как только он добрался до места назначения — склада, скрытого глубоко в лабиринте служебных туннелей, тусклые лампы потухли.
Рери ухмыльнулся, включив фонари. Бледные и дрожащие лучи неплохо освещали путь. Он спрыгнул из служебного тоннеля в выбранную комнату, отшвырнув в сторону при приземлении ящик изношенных подшипников. Матрос оглянулся, лучи его фонарей пробежались по разбросанной куче ящиков на металлическом полу.
Анийя уже была здесь, сгорбившись перед кучей деталей старой машины. Она ждала его в темноте, опустив голову. Рери увидел, как вспыхнули ее рыжие волосы в свете фонарей, и почувствовал пробежавшее по телу возбуждение.
— Значит, ты пришла, — сказал он жадно, подбежав к ней.
Женщина не ответила, и Рери на мгновенье замешкался. Может она больна? Или задумалась? Он присел перед ней, осторожно протянув свою тощую руку к челке. Он колебался, его пальцы дрожали. Она сидела неуклюже.