При этом положение защитников Фенриса оставалось крайне опасным. Волки сражались, словно полубоги, уничтожая целые батальоны смертных. Но в одном лишь авангарде их были многие и многие тысячи. К тому же время от времени мощный поток лазерных лучей поражал кого-нибудь из Охотников. Каждый раз, когда падал очередной Небесный Воин, в груди Стурмъярта с новой силой вспыхивал всепожирающий гнев, и завихрения бури становились еще смертоноснее.
И все-таки защитники Клыка отступали. Предатели-десантники побеждали в битве. Они были зеркальной противоположностью Влка Фенрика, равными в смертоносности, но совершенно другими в бою. Если Волки сражались с азартом, ликуя в своей первозданной мощи, Тысяча Сынов шли в бой безмолвно, шагая, словно странным образом ожившие бронзовые призраки. Их было уже слишком много, но с каждым часом в зону боевых действий прибывали все новые и новые.
Однако, несмотря ни на что, воины Двенадцатой сражались с таким рвением, что оба сердца Стурмъярта пылали гордостью. Всюду Волки ввязывались в бой, не думая ни о чем, кроме уничтожения врага, которого ненавидели сильнее, чем могли бы выразить словами. Когда зашло солнце, Стурмъярт увидел одинокого Серого Охотника, сражавшегося с целым отрядом десантников-рубрикатов. Его силовой топор долго сверкал в темноте, прежде чем исчезнуть в потоке сапфировой брони. Этот маневр стоил Волку жизни, но он дал целой роте кэрлов время, чтобы отступить на место повыше и занять удобные огневые позиции.
Как же горько было терять брата-воина. Но всем была известна цена: каждый метр земли, каждый камень, каждый клочок почерневшего льда будут куплены реками вражеской крови. Таким Фенрис был всегда, с самой зари Империума, и всегда таким останется.
Стурмъярт кинул быстрый взгляд через плечо на бывшие врата. Горделивые арки превратились в груды камней. В свете выстрелов он разглядел кэрлов, торопившихся к выходу. Многие несли боеприпасы, среди которых были и свежие обоймы к болтерам. Эти смертные отдадут свои жизни, чтобы доставить боеприпасы на передовую, к Волкам.
Жрец увидел в глазах кэрлов ожесточенную решимость.
Не боятся. Кровь Русса, они не боятся!
Он вновь повернулся к полю битвы. Насколько хватало глаз, широкая дамба кишела врагами. Все было заполнено пехотой и бронированной техникой.
Неумолимо и неотвратимо враг приближался к цитадели Русса.
— Вы еще не добрались сюда, неверные ублюдки! — прорычал Стурмъярт, взмахнув посохом и придав еще больше мощи буре. Зазмеились молнии, разрывая целые колонны десантных машин и подбрасывая обломки брони высоко в воздух, где их подхватывал напоенный огнем воздух.
Впервые с начала войны Стурмъярт стал самим собой. Слишком долго он терзался виной и жаждой искупления. Неудачное предсказание о нападении ударило его очень тяжело, загнав кипучий волчий дух в незнакомую ему область сомнений.
Довольно! Моя душа живет для другого.
Эта необъятная сила очистила его. И, направляя стихии на праведное убийство, его кровь была так же горяча, как мьод. Жрец ощущал Хеликс, серобокого зверя, который рычал в пещерах его разума, выпуская когти в диком наслаждении.
Стурмъярт посмотрел наверх. В черневших небесах низко летело звено вражеских штурмовиков. Враги не сумели сокрушить его колдовством и решили задействовать оружие попроще.
— Давайте! — заревел жрец. Его посох вспыхнул пламенем вюрда, вмещая мощь столь дикую и яростную, что одно только ощущение ее заставляло Волка хищно ухмыляться.
К тому времени как штурмовики достигли линии огня, Одаин Стурмъярт, верховный рунный жрец ордена Космических Волков, хохотал во всю силу своих старых, закаленных в боях легких.
К тому времени, когда Арфанг закончил ритуалы, из склепа выбрались двенадцать дредноутов. Все они возвышались в темноте, хищно шумя двигателями. Сервиторы сновали вокруг каждого гиганта, смазывая подшипники и регулируя работу сочленений. Громоздкие махины смиренно ждали, подобные огромным зверям, что терпят паразитов-чистильщиков.
— Лорд, я больше не могу ничего сделать, — объявил Арфанг, поклонившись самой величественной фигуре. — Врата разрушены, там кипит битва. Ярл Грейлок вновь призывает меня на поверхность.
Бьорн громоздко развернул торс в сторону железного жреца.
— Грейлок? Ваш Великий Волк?