Тысяча Сынов теперь контролировали обе дамбы. Их войска свободно передвигались по широким каменным склонам. Все больше танков карабкались по склонам, и защитники более уже не мешали им. Одинокая гора возвышалась среди колышащегося моря захватчиков, а ее обитатели похоронили себя глубоко в ее недрах. Если бы не смотровая площадка на самой вершине, Клык можно было бы легко спутать с любым другим пиком Асахейма, столь же безжизненным и заброшенным.
Когда солнце медленно поднялось, Афаэль отправился на смотровую платформу в километре от выжженной цитадели. Холод его нервировал. Вообще-то его физиология должна была делать его невосприимчивым к климатическим крайностям, особенно в броне. Но его все равно знобило.
Афаэль знал причину этой дрожи. Изменения в теле продолжались. Он сомневался, что сможет снять шлем, даже если очень захочет. Мускулы пальцев болезненно теснились в перчатках. Он изменялся. Первоначальная реакция — неверие — сменилась своего рода пугающей покорностью.
Был какой-то смысл в этой трансформации. Всегда и во всем имеется смысл. Просто Афаэль не знал, какой именно.
Платформу окружали десантники-рубрикаты. Часть их погибла при атаке на Врата, хотя смертных погибло в сотни раз больше. Ярость Волков была вполне предсказуема, и Афаэль призвал мощнейшие силы, чтобы сравниться с бесподобным военным мастерством врагов. Отдельный Космический Волк, возможно, был самым непревзойденным мастером рукопашной во всей галактике. Но даже он мог прикончить лишь определенное число врагов.
Хетт уже ждал его на платформе, в ободранной и обугленной мантии. Его отряд десантников-рубрикатов попал в переделку. Афаэль слышал истории о том, как некоторые Волки впадали в ярость берсеркеров и убивали дюжины врагов прежде, чем погибнуть. Если так, то все шло хорошо. У Афаэля было достаточно войск, а Волки явно испытывали потрясение.
— Хорошая выдалась ночь, не так ли, Рамзес?
Раптор склонил голову в приветствии.
— Для вас, возможно. Я же потерял своих рубрикатов. Какой-то бешеный щенок спятил после смерти наставника.
— Тогда тебе придется взять под начало несколько моих, друг мой.
Афаэль окинул взглядом окутанную дымом гору. Когда-то девственно-чистые ее склоны стали грязно-коричневыми. Огонь все еще бушевал и на дамбах, где догорал прометий.
Псы, мы уже многого достигли. Смотрите, как мы еще оскверним ваш мир.
— Меня поражает, — задумчиво промолвил Хетт, смотря в ту же сторону, — как быстро Псы способны убивать. Никогда не видел, чтобы так сражались. Любая другая армия в галактике затаилась бы за стенами и ждала, пока мы к ней подступим. А эти встретили нас на открытом пространстве, сражаясь, словно демоны. Что ими движет? Что делает их такими?
Афаэль дернул плечами.
— Неужели я слышу слова восхищения, брат? — спросил он. — Если так, то они неуместны. Псы были созданы для самой грязной работы, за которую не возьмутся другие легионы. Они истребители, хищники Империума. Они не могут измениться и не способны стать лучше. Как и мы, они заперты в образе своего примарха.
При упоминании Русса Хетт совершил отвращающее знамение. Афаэль хрипло рассмеялся:
— Не бойся, он не придет к ним на помощь, как тебе отлично известно.
Оба колдуна погрузились в молчание. Далеко под платформой через ряды войск прокладывали себе путь бронированные, тяжеловооруженные машины. Они были построены по древним чертежам, на их боках можно было разглядеть едва заметную эмблему Легио Кибернетика.
— Так что сейчас? — спросил Хетт.
— То, о чем я говорил ранее, брат, — ответил Афаэль, рассматривая машины с долей интереса. — Будут использованы катафракты. Псы решили зарыться под землю.
Уставший от битвы, Афаэль глубоко вздохнул, даже через фильтры ощутив резкость воздуха.
— А мы, друг мой, будем выкапывать их оттуда.
Чернокрылый вновь уселся на командный трон «Науро». Нейман занялся навигацией в своей каюте, кэрлы трудились не покладая рук. Курс сохранялся, судно мчалось на полной скорости, хоть двигатели и теряли топливо и охлаждающие жидкости.
С момента схватки с колдуном Тысячи Сынов и его немым охранником прошел целый терранский день, отрезок времени, никак не связанный ни с исчислением времени на Фенрисе, ни с естественным ритмом корабля. Но команда все равно придерживалась именно его, возможно полагая, что в их природе нечто функционировало согласно терранским циклам.
Какой бы ни была причина, двадцати четырех часов все равно не хватило, чтобы «Науро» обрел равновесие. По репутации Чернокрылого был нанесен чувствительный удар. Погибли все кэрлы, которых он взял с собой на охоту. И команда знала, что только вмешательство навигатора со смертоносным варп-глазом спасло космодесантника. В нормальных условиях это не сильно повредило бы пилоту. Но сейчас все были измотаны и истощены. Поднялся ропот, достаточно тихий, чтобы матросы не подверглись наказанию, но вполне громкий, чтобы обостренный слух Чернокрылого улавливал, о чем идет речь.