Мой отец сломал тебе хребет, монстр.
Магнус самодовольно усмехнулся на это, но в улыбке мелькнула боль. Настоящая, смертная боль.
Нависая над окулярами реального пространства, Железный Шлем чувствовал, как покалывает кончики пальцев в перчатках. Путь был слишком долгим. Но теперь всего несколько часов оставалось до высадки на планету десантных капсул, напоминавших дождь из темных семян, и все они упадут за границами защищавших город щитов.
Железный Шлем мысленным взором прослеживал их маршруты. Они в любое время были доступны на дисплее шлема, но он знал, что ему не придется им пользоваться. Он мог отчетливо представить все аспекты грядущей битвы. Закрывая глаза, он все равно видел тактические ходы, рисунок линий на гололите и руны, нанесенные на карту громадного города.
Многие в галактике верили, что Космические Волки просто дикари, чуть ли не животные, звери, которые сломя голову несутся в бой, выкрикивая маловразумительную брань. Лишь позднее, когда враги обнаруживали, что их поставки припасов сорваны, связь нарушена, а союзники вдруг взбунтовались, то понимали, что их представления не совсем соответствовали действительности. Планирование было крайне важным. Планирование, координация передвижения Стай, окружение добычи, чистота убийства.
Волки были дикими, но отнюдь не отсталыми. Гангава будет уничтожена быстро и безжалостно. Примарх он или нет, но Магнусу придется пожалеть о решении обосноваться в зоне досягаемости.
В дверь за его спиной позвонили.
— Входи, — разрешил Железный Шлем, не оборачиваясь.
Он слышал тяжелую поступь Къярлскара и чуть более легкие шаги одного из рунных жрецов, Фрея. Два облаченных в броню гиганта встали перед Великим Волком.
— Все готово? — спросил Железный Шлем, не отрывая взгляда от планеты.
— Как ты велел, — ответил Къярлскар. — Девять Великих рот ждут сигнала атаки; резерв будет готов, когда потребуется.
— Есть новости с Фенриса?
— Обычные астропатические донесения, — доложил Фрей. — Никаких новостей. Думаю, им скучно.
Железный Шлем отрывисто рассмеялся:
— Какая жалость. Мы привезем им наши трофеи, чтобы развеять скуку.
Къярлскар шагнул к окулярам. Его силы находились над городом на протяжении двадцати восьми дней. Железный Шлем знал, что волчий лорд все это время отчаянно хотел напасть, но подчинился приказу, что до тех пор, пока не прибудет весь флот, ни один болт не полетит во врага.
— Фрей, ты все еще чувствуешь его? — спросил Къярлскар.
Рунный жрец кивнул:
— Он там, внизу. Там же, где был недели назад.
Къярлскар нахмурился:
— Почему он столь пассивен? Вот этого я никак не пойму.
— На Просперо было то же самое, — спокойно промолвил Железный Шлем. — Он верит, что колдовство защитит его, что нас укротит парочка заклинаний. Он даже представить себе не может, как что-либо может угрожать ему в его собственной цитадели.
— А мы можем?
Железный Шлем повернулся лицом к ярлу Четвертой роты.
— Кажется, ты сомневаешься, Арвек. Мне это не нравится, особенно перед битвой.
Но Къярлскара было не запугать. Слишком уж он был стар, слишком много повидал битв.
— Лорд, не приписывай мне страх или неохоту — я бы сражался рядом с тобой даже за дверями Хель, и ты это прекрасно знаешь. Я лишь озвучиваю вопрос, который не высказал ни один из нас. — Он спокойно воззрился на Великого Волка. — Убивали ли когда-нибудь смертные примарха в битве? Возможно ли такое вообще?
Железный Шлем не стал юлить:
— Не знаю, друг мой. Но так или иначе, мы получим ответ на этот вопрос.
Еще один день начался в ледяных пустошах Асахейма. Клык немного осел и обуглился. Потоки плазмы с орбиты прекратились. Ливень наступательной артиллерии тоже стих, так как на поверхности горы не осталось ни одной батареи защитников.
Почерневшие каменные склоны источали унылые столбы дыма. Когда стихла вызванная вюрдом буря, солнечные лучи морозного утра осветили всю картину опустошения и разрушений.
Тысяча Сынов теперь контролировали обе дамбы. Их войска свободно передвигались по широким каменным склонам. Все больше танков карабкались по склонам, и защитники более уже не мешали им. Одинокая гора возвышалась среди колышащегося моря захватчиков, а ее обитатели похоронили себя глубоко в ее недрах. Если бы не смотровая площадка на самой вершине, Клык можно было бы легко спутать с любым другим пиком Асахейма, столь же безжизненным и заброшенным.
Когда солнце медленно поднялось, Афаэль отправился на смотровую платформу в километре от выжженной цитадели. Холод его нервировал. Вообще-то его физиология должна была делать его невосприимчивым к климатическим крайностям, особенно в броне. Но его все равно знобило.
Афаэль знал причину этой дрожи. Изменения в теле продолжались. Он сомневался, что сможет снять шлем, даже если очень захочет. Мускулы пальцев болезненно теснились в перчатках. Он изменялся. Первоначальная реакция — неверие — сменилась своего рода пугающей покорностью.
Был какой-то смысл в этой трансформации. Всегда и во всем имеется смысл. Просто Афаэль не знал, какой именно.
Платформу окружали десантники-рубрикаты. Часть их погибла при атаке на Врата, хотя смертных погибло в сотни раз больше. Ярость Волков была вполне предсказуема, и Афаэль призвал мощнейшие силы, чтобы сравниться с бесподобным военным мастерством врагов. Отдельный Космический Волк, возможно, был самым непревзойденным мастером рукопашной во всей галактике. Но даже он мог прикончить лишь определенное число врагов.
Хетт уже ждал его на платформе, в ободранной и обугленной мантии. Его отряд десантников-рубрикатов попал в переделку. Афаэль слышал истории о том, как некоторые Волки впадали в ярость берсеркеров и убивали дюжины врагов прежде, чем погибнуть. Если так, то все шло хорошо. У Афаэля было достаточно войск, а Волки явно испытывали потрясение.
— Хорошая выдалась ночь, не так ли, Рамзес?
Раптор склонил голову в приветствии.
— Для вас, возможно. Я же потерял своих рубрикатов. Какой-то бешеный щенок спятил после смерти наставника.
— Тогда тебе придется взять под начало несколько моих, друг мой.
Афаэль окинул взглядом окутанную дымом гору. Когда-то девственно-чистые ее склоны стали грязно-коричневыми. Огонь все еще бушевал и на дамбах, где догорал прометий.
Псы, мы уже многого достигли. Смотрите, как мы еще оскверним ваш мир.
— Меня поражает, — задумчиво промолвил Хетт, смотря в ту же сторону, — как быстро Псы способны убивать. Никогда не видел, чтобы так сражались. Любая другая армия в галактике затаилась бы за стенами и ждала, пока мы к ней подступим. А эти встретили нас на открытом пространстве, сражаясь, словно демоны. Что ими движет? Что делает их такими?
Афаэль дернул плечами.
— Неужели я слышу слова восхищения, брат? — спросил он. — Если так, то они неуместны. Псы были созданы для самой грязной работы, за которую не возьмутся другие легионы. Они истребители, хищники Империума. Они не могут измениться и не способны стать лучше. Как и мы, они заперты в образе своего примарха.
При упоминании Русса Хетт совершил отвращающее знамение. Афаэль хрипло рассмеялся:
— Не бойся, он не придет к ним на помощь, как тебе отлично известно.
Оба колдуна погрузились в молчание. Далеко под платформой через ряды войск прокладывали себе путь бронированные, тяжеловооруженные машины. Они были построены по древним чертежам, на их боках можно было разглядеть едва заметную эмблему Легио Кибернетика.
— Так что сейчас? — спросил Хетт.
— То, о чем я говорил ранее, брат, — ответил Афаэль, рассматривая машины с долей интереса. — Будут использованы катафракты. Псы решили зарыться под землю.
Уставший от битвы, Афаэль глубоко вздохнул, даже через фильтры ощутив резкость воздуха.
— А мы, друг мой, будем выкапывать их оттуда.
Чернокрылый вновь уселся на командный трон «Науро». Нейман занялся навигацией в своей каюте, кэрлы трудились не покладая рук. Курс сохранялся, судно мчалось на полной скорости, хоть двигатели и теряли топливо и охлаждающие жидкости.