Магнус размахнулся и швырнул дредноут о стену. Почтенный Павший на всей скорости врезался в каменную поверхность, расколов ее и проделав огромную дыру в скале. Магнус встал над пораженной боевой машиной и снова сжал кулак. Броня дредноута с оглушительным грохотом треснула посередине, обнажив кипящую амниотическую камеру внутри. Изувеченные останки плоти и мышц на миг скорчились, все еще одержимые инстинктивной жаждой выживания, после чего Магнус сокрушил плексиглас и вытянул их наружу. Сжав могучий кулак, он раздавил останки дредноута в жижу из крови и истощенных мышц.
Затем Магнус обернулся, чтобы заняться остальными.
Клинок Вирма по-прежнему не двигался. Какая-то сила заставляла его оставаться на месте.
— Лорд!
Его тело словно сковало морозом, конечности были тяжелыми и бессильными. Меч вонзился в пол.
— Лорд!
Черная пелена отчаяния опустилась перед глазами.
Ничто не может остановить его. Даже Бьорн не сможет с ним справиться.
— Лорд!
Жрец отбросил видения, чье-то близкое присутствие стряхнуло их. Несколько выживших Волков собрались вокруг него на вершине лестницы. Менее дюжины избежали атаки примарха. С лестницы к ним стекались кэрлы, примерно пара сотен. Под ними сражались дредноуты, умирая один за другим в ужасном бою с Магнусом, удержав его всего на несколько минут.
Обратившийся к нему воин был Кровавым Когтем в залитом кровью доспехе и усеянном зубами шлеме. Как и все Волки, он прошел через тяжелые бои, и его доспех весь был в выбоинах, ожогах и зарубках от мечей.
Клинок Вирма должен был почувствовать это раньше.
Малефикарум. Он сражается за мой разум.
Титаническим усилием жрец сбросил ужасные цепи отчаяния. Воины обращались к нему за руководством, Кровавый Коготь схватил за руку.
— Какие будут приказы? — настаивал он.
Клинок Вирма посмотрел на лица вокруг. Всего несколько часов назад они еще смели надеяться. Баррикады держались так долго. Теперь, всего за пару ужасных минут, все пошло прахом.
Он не знал, что сказать им. Впервые с момента принятия сана жреца Клинок Вирма не знал, что сказать.
— Мы будем держать его здесь, — раздался вдруг решительный голос.
Все глаза обратились к говорящему. Смертный ривенмастер с открытым, честным лицом. У него, единственного из кэрлов, глаза не были наполнены страхом. Там зияла пустота, словно мысль прожить дольше стала ему противной.
— Мы, смертные, будем держать его столько, сколько сможем, — спокойно промолвил он, не обращая внимания на взрывы и удары ниже по лестнице. — Мы расходный материал, а вот вы — нет. Вы должны идти. Найдите способ противостоять ему в Вальгарде. Если промедлите — умрете.
Клинок Вирма посмотрел на смертного. Последние крупицы психического паралича Магнуса наконец оставили его. Ривенмастер взглянул на Волка с дерзким высокомерием.
Морек Карекборн. О, я недооценил тебя.
— Этот смертный прав, — объявил Клинок Вирма, овладев собой и подняв меч. — Мы отступим. Наша позиция будет в Аннулусе.
Он сделал знак Мореку.
— Принимай командование над всеми тяжеловооруженными отрядами. Удерживайте его в Клыктане так долго, как сможете. Остальные идут со мной. Мерзость не войдет в наши самые святые покои без боя.
Он повернулся и побежал, царапая камень бронированными ботинками, к транзитным шахтам. Остальные Волки бросились следом, никто из них не оспаривал приказа, хотя Клинок Вирма заметил их нежелание выходить из боя. Легковооруженные кэрлы старались не отставать, охотно убегая от ужаса на лестнице. Когда они ушли, грохот со ступеней усилился, прерываемый отдельными выстрелами болтеров.
Клинок Вирма оглянулся только раз. Морек уже был занят, организуя смертных, способных сражаться рядом с ним. Он выстраивал последние огневые линии в тени статуй рычащих волков. За ними уже маячил приближающийся бронзовый монстр.
Храбр. Ужасающе храбр. Как только погибнет последний дредноут, ему повезет, если он протянет дольше нескольких секунд.
Волчий жрец быстро отвернулся, переключившись на происходящее, на проблему выживания.
Я не могу принимать вину за это. На кону больше, чем жизни отдельных смертных.
Но когда Клинок Вирма бежал по пустому Клыктану в сопровождении оставшихся Волков, оставив позади свирепствующего примарха, позорно отступая наверх в надежде, слабой надежде, что в Аннулусе положение изменится, его не оставляла одна зудящая мысль.
Я не представляю, как сражаться с этим монстром. Совершенно не представляю.
Десантники-рубрикаты вошли в раж. С уходом Бьорна, Грейлока и рунного жреца их сила значительно возросла. Фаланги воинов в сапфировых доспехах устремились в бой, извергая из перчаток холодный огонь. Даже оставшиеся Волки на баррикадах отступили, отойдя через линии траншей к укрытиям.
Их прикрывал непрерывный огонь стационарных установок и неукротимое присутствие пяти оставшихся дредноутов. Последних возглавлял Хротгар, огромная боевая машина, почти столь же внушительная, как Бьорн. Под его командованием Альдр и другие Почтенные Павшие стойко держались при отступлении, обстреливая противника, замедляя его атаку, хоть и не останавливая ее. Звери сражались с неизбывной свирепостью, бросаясь на безмолвных убийц, разрывая броню и сталь своими странными аугментированными клыками.
Но Фрейя видела, что этого недостаточно. Уход командного состава бастиона лишил защитников самого могучего оружия. Не веря своим глазам, она смотрела, как они пробивают себе путь. Одному Руссу было ведомо, добрались ли они до противоположной стороны и что заставило их покинуть баррикады.
Что еще хуже, Тысяча Сынов, казалось, преисполнились новым пылом. Они ожесточеннее вступали в бой, их реакция стала отточеннее, а удары мощнее. Что-то произошло, дав им новый импульс, и ход сражения решительно изменился в их пользу.
Фрейя отступала согласно приказу, отходя через громадные порталы Печати Борека в пещеры за ними. Ее отряд держался тесным строем, без остановки стреляя. Вокруг них гремели тяжелые удары, многие из которых были болтерными снарядами десантников-рубрикатов. Как только защитники отступили со столь долго удерживаемых позиций, открыли огонь орудия внутри самой Печати Борека, добавив новые взрывы к оглушительному урагану звука и света.
Позади были выдолблены траншеи и установлены дополнительные линии баррикад. Защитники отступят и перегруппируются, затем снова отступят. Вот и весь план. Пока дредноуты держались, а Волки продолжали сражаться, у них по-прежнему была надежда. У девушки оставалась вера. На фоне стольких лет цинизма это было прекрасное чувство.
Фрейя зашаталась, вскрикнув от боли.
Один из ее людей потянулся к ней, пытаясь подхватить. Еще одна задержка будет фатальной: никто из отделения не мог позволить себе ждать отставших.
И вдруг мир Фрейи закачался. На мгновение она подумала, что ее поразил лазерный луч, но затем поняла, что причина была иной. Как копье, пронзившее сердце, по телу пронеслась волна острой боли.
— Вставай, хускарл! — торопил ее солдат, с силой дергая за доспехи.
Фрейя едва слышала его. Единственным, что она видела, было мимолетное видение гиганта в бронзовом доспехе, шагавшего через огненные завесы и разрывавшего в клочья все в пределах досягаемости. Перед ним вдруг оказался человек, смертный, дерзко стоящий перед лицом самого ада. Он стоял между двумя волками, громадными, вырезанными из гранита. Хоть их морды оскалились в рыке, они были неподвижны и бессильны.
Видение исчезло, вернулись ярость и грохот битвы в Печати Борека.
— Отец! — закричала Фрейя, поняв, что сейчас увидела.
Оружие загремело о камни, выпав из ее задрожавших рук. Солдат сделал последнюю попытку оттащить девушку. Ее отряд отошел уже на много метров, отступая под сильным огнем.
— Мы должны идти! — заорал он.