Приказываю подпустить их как можно ближе и открыть огонь из всех видов оружия. Через некоторое время снова раздался резкий телефонный зуммер: «Немцы рядом, открываю огонь!..» Потом доклады уже шли один за другим. Дзот атаковало больше роты гитлеровцев. Подпустив врага метров на пятьдесят, Романчук открыл огонь из «максима». Тут же Шевкопляс ударил из трофейного пулемета. Зачастили винтовочные выстрелы. Первую атаку отбили, захлебнулась и вторая. Тогда фашисты выкатили противотанковое орудие и стали бить по амбразурам прямой наводкой.
Славно поработали матросы, не один десяток фашистов остался лежать на южном склоне Бельбекской долины. Но силы были неравны. Убиты комсорг дзота И. К. Шевкопляс и П. А. Андерсон, перебило руку командиру дзота П. Н. Романчуку, убиты еще двое. Остались А. К. Деркач и молодой матрос Александр Зинченко. А немцы все лезут и лезут. Поврежден пулемет. Ранен в руку Деркач, и получил тяжелое ранение Зинченко. Последними усилиями они вынимают и выбрасывают замок от вышедшего из строя пулемета, набирают, сколько могут, боеприпасов и отползают к кустам в тыл, в Камышловскую долину.
К концу дня в живых осталось трое: тяжелораненый командир и матросы Деркач и Зинченко. Зинченко вызвался уничтожить орудие, продолжавшее бить по дзоту. Романчук разрешил. Взяв связку гранат, краснофлотец пополз. Через несколько минут там, где стояло орудие, раздался раскатистый взрыв.
Расчет дзота № 13 успешно выполнил задачу, он на полдня задержал продвижение фашистов по южному склону Бельбекской долины. Из семи человек четверо погибли, самоотверженно выполняя свой долг, трое тяжело ранены (остались в живых, активно участвовали в боях на других фронтах А. К. Деркач и П. Н. Романчук)
Дзот № 14. Вечером в темноте командир дзота № 14 Пампуха и краснофлотец Коваленко ползком, от трупа к трупу, подсчитали трупы гитлеровцев, их в этом месте оказалось сорок девять. Не желая ползти дальше, Пампуха и Коваленко возвратились обратно, принесли с собой трофеи: несколько автоматов, мундир с убитого офицера, в кармане которого обнаружили приказ Гитлера «Взять Севастополь за четыре дня». Как доказательство этого, мундир, пистолет и документы были отправлены на КП батальона.
К вечеру 17 декабря связь с дзотом № 13 прекратилась. Обстановка была неясной. Послали связного – краснофлотца Коваленко. По пути он встретил раненого командира дзота № 13 – Романчука, расспросил его, отправил в медсанбат, а сам попросил разрешения остаться в дзоте № 14, у Пампухи. Они дружили давно, еще с финской войны, вместе отпросились после нее служить на флоте.
Сломив сопротивление 13-го и 15-го дзотов, немцы ринулись по Бельбекской долине к морю. Пришла очередь вступить в бой дзотам № 14 и № 21. К этому времени наши стрелковые части создали в долине оборонительную позицию. Особенно отличился в боях дзот № 14. Дзот весь день вел бой, а к вечеру моряки обратили внимание, что в саду в долине немцы тянутся к одиноким домикам. Что же в них находится?
Я позволил Пампухе сходить в разведку. Он взял с собой Коваленко и еще двух матросов. Перед самым домом Коваленко настолько вплотную столкнулся с обер-лейтенантом, что уже ни один из них не смог воспользоваться оружием. В этой безмолвной яростной схватке Коваленко свалил и прикончил врага его же ножом. Потом четверо моряков устроили внезапный налет и перебили всех фашистов. У тех, оказывается, в одной халупе был здравпункт, в другой – морг, где они штабелями складывали трупы своих солдат.
В том бою Коваленко Иван Макарович, ординарец М. Н. Садовникова, получил ранение, и его отправили на Кавказ. После госпиталя – другие военные дороги. Был в отряде Цезаря Куникова, высаживался с ним на Малую Землю, служил на Балтике, в Польше, Чехословакии, Германии. После войны он жил в Геленджике и работал шофером. Свой кортик прислал командиру роты с просьбой передать в Музей Черноморского флота [3].
После той стычки дзот № 14 стал подвергаться бесконечным артналетам и бомбежкам. Но Пампуха был хитер: он еще раньше установил связь с нашими артиллеристами и теперь лишь корректировал огонь по Бельбекской долине, по вражеским батареям. С рассветом – снова артобстрел, бомбежка и атаки одна за другой. Четыре дня непрерывного боя. Убит комсорг Володя Шевченко, краснофлотцы Турчак, Алешин, Колпаков. И дзот постепенно погибал, в живых почти никого не осталось. 20 декабря дзот разворотило окончательно. Иван Пампуха был ранен. При отходе на КП батальона он попал под снаряды и сложил голову. Удалось подобрать лишь тяжелораненых краснофлотцев Курганского и Жаботинского.
Дзот № 15. Долго и упорно сражался дзот № 15. Он стоял на середине северного склона Бельбекской долины (почти напротив 13-го и 14-го дзотов) и держал под обстрелом долину и шоссе на Симферополь. В бой дзот вступил 17 декабря около 10 часов. Очень он мешал продвижению фашистов. Атаки фашистов были безуспешными. Поддержка минометов и крупнокалиберного пулемета не помогла. Дзот держался, не давая рвущимся вперед гитлеровцам поднять головы. Было убито более полусотни немцев. Но и защитники несли потери: убит комсорг Петр Гринько, двое ранено. Моряки ножами и штыками в каменистой земле вырыли могилу. Стали хоронить – на руке Гринько часы. Идут. Решили оставить – пусть идут часы.
Наступило утро 18 декабря. Командир 15-го дзота краснофлотец Умрихин доложил, что фашисты выкатили на шоссе противотанковое орудие и бьют из него по амбразуре дзота. Началась своеобразная дуэль моряков с пулеметом и расчета немецкого противотанкового орудия. Метким пулеметным огнем короткими очередями моряки выводили прислугу орудия из строя и не давали возможности выполнить наводку. Один-два выстрела из орудия – и расчет его убегает в укрытие. Но раненых и убитых у орудия становились все больше и больше. Гитлеровцы убедились, что «орешек» пушке не по зубам.
Наступило временное затишье. А через некоторое время доклад: «На шоссе подошел танк и остановился в расстоянии 300–400 метров от дзота. Двух моряков послал на его уничтожение». Легко сказать – послал. Один из краснофлотцев с бутылкой зажигательной жидкости и связкой гранат буквально скатился из дзота по склону в долину и по канаве вдоль шоссе пополз к бронированной машине. Второй, скатившись в лощину с левой стороны дзота, медленно и очень осторожно продвигался к цели.
У дзота начали рваться снаряды – это танк стал бить прямой наводкой. Мог ли устоять пулемет против тяжелой бронированной машины? Все больше и больше разрушений в дзоте, разбит пулемет, погиб командир дзота, оставшиеся тяжело ранены. Дзот замолчал. Фашисты ринулись в атаку. Когда они по склону стали приближаться к разбитому и умолкнувшему дзоту, под ногами у них начали рваться гранаты. Двое израненных, умирающих краснофлотца, оставшихся в дзоте, продолжали вести бой. Они не в силах были бросать гранаты. Собрав остатки сил, моряки зубами выдергивали чеки и с трудом выталкивали гранаты из амбразур. Гранаты катились по склону и взрывались. Фашисты снова отошли. А в это время как салют умирающим, но не сдающимся защитникам Севастополя прозвучал взрыв, и громадное тело танка охватило пламя. Одному из моряков все же удалось приблизиться к танку, бросить в него связку гранат и бутылку с зажигательной жидкостью.
Фашисты уже не решались атаковать в лоб, они обошли дзот далеко стороной и сверху, со склона, подобрались к дымящимся его останкам. Все защитники во главе с командиром, старшим краснофлотцем Умрихиным, погибли.
Из защитников дзота № 15 известны имена только двоих – Умрихин и Петр Иванович Гринько, 1921 года рождения. Рабочий, украинец, пять классов образования.
На месте дзота № 15 высится обелиск. История его такова. Дочь Садовникова училась в 44-й школе. Ее отца часто приглашали пионеры, комсомольцы. С ними он не раз выезжал на места боев. И однажды на склоне горы, где стоял дзот № 15, рассказал о подвиге его защитников. На другой день комсомольцы школы пришли к директору: «Там должен стоять памятник – к нашему выпускному вечеру». Им помогли заводские комсомольцы, и поднялся на камнях обелиск! [4]