— Потому что вы никогда не ненавидели? — Иветта нарочно засмеялась, сжав губы, и смех получился глухим. — Я тоже никогда никого не ненавидела, но я была очень близка к этому! Я даже не ненавидела моего жениха. Он женился на ком-то. Я вам это говорила?
— Нет. Не говорили.
— Да, женился — а мне было все равно. Она второго сорта и такая же глупая, как он. — Кэтрин казалось, что последовавшая пауза пульсирует, как сердце. — У них двое детей.
Так вот оно что, самое простое, самое горькое объяснение! Кэтрин смотрела на яркое, почти безмятежное лицо Иветты Селье и не могла понять, как может умный человек так обманывать себя и жить жизнью, которую сама считает ненастоящей. Эта претенциозная стрижка, дорогая, но небрежная одежда, эта развязная поза — все говорило о богемности, усвоенной для того, чтобы что-то скрыть — теперь Кэтрин поняла что, — какую-то страшную пустоту.
Она импульсивно спросила:
— Вы никогда больше не хотели выйти замуж?
— Нет. С меня хватит адвокатов, и конечно, я не свяжу свое будущее ни с кем из артистического мира. Я из тех, кто нуждается в собственном доме. Он здесь есть у меня. В любом случае, — небрежно промолвила она, — я уже стара, чтобы выходить замуж. — Она не дала ничего сказать Кэтрин, сразу же спросив ее об Англии: — Вы должны мне рассказать о ней. Я там не была с восемнадцати лет.
Этой темы хватило на следующие полчаса, и вскоре приехал Филипп. Он вышел из машины и пошел к ним с несколько принужденной улыбкой, отрицательно помахав рукой на предложение что-нибудь выпить.
— Хорошо провели время? — обратился он к обеим.
— Очень, — вежливо ответила Кэтрин.
— Мне понравилось, — заявила Иветта. — Эта молодая мадам Верендер, она другая. Не говорит о себе, хотя видно, что она могла бы многое рассказать. Иногда мне хотелось бы быть англичанкой. Как было бы славно идти сквозь все беды, не склоняя головы.
— Мы не такие, уверяю вас, — сказала Кэтрин. — Мы только умеем делать вид, потому что это помогает.
— Помогает? — переспросил Филипп. — Но ведь гораздо лучше делиться проблемами? Вы ни с кем не советовались в Англии насчет приезда на житье сюда, в Понтрие?
— В Англии нет. Мой двоюродный брат Хью Мэнпинг — крестный отец Тимоти, и я бы поговорила с ним, если бы могла. Но он представляет свою фирму на Дальнем Востоке, и я могла только написать ему.
Брови Филиппа слегка нахмурились и в голосе послышались металлические нотки:
— Но разве он не мог поручить кому-нибудь помогать вам и давать советы, пока вы не договоритесь с Леоном?
Кэтрин сказала извиняющимся тоном:
— Дело в том, что Хью очень серьезно относится к Тимоти, как к своему крестнику. Я боялась, что, если он будет думать, что нам нужна помощь, он может даже бросить свою работу. Он очень положительный человек, но я знаю, что для нас он сделает все. Поэтому, когда я писала ему, я сообщила, что остаюсь со своим братом, чтобы он не беспокоился за нас. На самом деле у брата мы прожили совсем недолго, потому что и мама живет с нами, а его жена не… — она осеклась, но потом добавила: — Я старалась все время делать как лучше и несколько дней назад написала Хью, что Тимоти и я теперь члены семьи мистера Верендера на Лазурном берегу.
Филипп задумчиво смотрел на нее, но молчал. Кэтрин сказала, что она прекрасно провела время, но теперь ей пора ехать. Иветта осталась сидеть, глядя на них, когда они встали.
— Филипп, ты не забыл, что обещал заехать за Марсель в шесть?
— Конечно не забыл. Я за ней заеду на обратном пути.
— Мне пришло в голову, что, может быть, Кэтрин захочет присоединиться к нам сегодня вечером.
— Спасибо, нет, — быстро ответила Кэтрин. — У меня дома есть дела.
Но Иветта продолжала смотреть на брата своим слегка коварным взглядом.
— Переубеди ее, Филипп. Может быть, она приедет, если ты попросишь.
— Не думаю, — кратко ответил он. — Мы уезжаем. Да, и пожалуйста, Иветта, только не надевай брюки вечером!
Она слегка надулась:
— Думаешь, я шокировала Марсель? Но я ей нравлюсь, и я ее тоже люблю. Так что, мой большой брат, не беспокойся. Ради тебя я буду в платье. До свидания, Кэтрин. Приезжайте!
Иветта помахала на прощанье, не поднимаясь из кресла. Из окна машины она казалась маленькой, похожей на эльфа и совсем молодой.
Глава 3
Первые пять минут проехали молча. У Кэтрин было какое-то неприятное чувство: Филипп был явно против ее приглашения к ним на вечер. Если бы он сказал, что едва ли ей понравятся эти богемные гости, она бы не обиделась. Но он просто отрезал: «Не думаю», — и на этом весь разговор кончился. Конечно, он сразу сообразил, что, будучи единственным знакомым Кэтрин Верендер, он должен будет и быть ее официальным спутником; но видимо, у него были совсем другие планы. Марсель Латур, например…