Филипп, в непривычном коротком белом халате с темными брюками, был сдержан, но ласково и долго разговаривал с Тимоти, проводя обычный осмотр. Он написал несколько слов на карточке, пока Тимоти одевался, с профессиональной любезностью провел к выходу из маленького медицинского центра на бульваре Нарбонн.
— Я по телефону сообщу результат вашему свекру, — сказал он сдержанно, когда они остановились в квадратном холле с мозаичным полом. Серые глаза понимающе посмотрели на нее. — Вы не хотите, чтобы я что-нибудь имел в виду, говоря с Леоном?
— Я не совсем понимаю…
Он пожал плечами:
— Вы сегодня с утра что-то бледны. Но я думаю, что со здоровьем у вас все в порядке. Я бы предположил, что состоялся следующий сеанс общения с Леоном.
— Вы очень догадливы. Спасибо за предложение, но я не знаю, в чем вы можете помочь — с вашим заключением о здоровье Тимоти, я хочу сказать. Разве что еще раз посоветовать Леону быть терпеливее.
— Я, конечно, об этом скажу. Вы сейчас прямо домой?
— Нет. Я в первый раз еду в Ниццу.
Вежливая улыбка.
— Завидую вам. Я вырос, зная Ниццу. Там так же хорошо, как и в Понтрие; она никогда не была для меня таинственной. Там оживленное движение; вы с шофером, надеюсь?
— Нет, но у меня есть компаньон. — Увидев, что Филипп кланяется маленькой накрахмаленной женщине с манерами герцогини, Кэтрин сказала: — Не буду вас задерживать. Спасибо, что приняли нас пораньше.
Филипп наклонился к Тимоти:
— Я забыл спросить у тебя о твоем Бини. Как он живет?
— Сегодня ему лучше. Спасибо, — вежливо ответил Тимоти.
— Разве он у тебя болел?
— Нет, но… вчера ему пришлось лезть на дерево.
— Бедняжка! Он ушибся?
— Он плакал.
— Ну, сегодня будь с ним поласковее. — Филипп медленно выпрямился и посмотрел на Кэтрин: — Вот как? — негромко спросил он, сразу все поняв. — Так вот что его заставили вчера делать, пока вы были у нас в гостях? Но почему вы ссоритесь с Леоном? На мальчике нет ни царапинки.
Она, пораженная, смотрела на него.
— Да вы такой же, как он! — с тихим бешенством проговорила она. — Вы все истолковываете только с физической точки зрения, как и он. Вы все здесь такие? Вы все не обращаете внимания на травмы детской психики, а заботитесь только о здоровом теле? Вы ведь доктор и…
— И обладаю здравым смыслом, — обрезал он ее холодно. — Возможно, у меня гораздо больше опыта общения с детьми, чем у вас. Первое приключение подобного рода кажется ужасным, но у организма достаточно резервных сил, чтобы справиться с этим. Вы видите, как мальчик играет на лестнице? Он ничем не отличается от своих ровесников. Он создан, чтобы противостоять внезапным страхам. Детство ведь бесконечная вереница их. Стараясь отгородить его от опасностей, вы ему вредите!
— Я не допущу больше опасностей, чем необходимо, пока он не будет готов справляться с ними, — быстро произнесла она. — Я уже давно поняла, что Леон совершенно бездушный человек, но надеялась, что хоть вы понимаете меня.
— Понимаю, и очень хорошо. Вы ведете себя, будто в ребенке — вся ваша жизнь. Это неправильно — и для него, и для вас. Вы еще очень молоды.
— Как раз о себе-то я и не думаю.
— А когда придет время подумать — что тогда?
Она никак не могла натянуть перчатку.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— А я думаю, что понимаете, — сказал он холодно. — В вашей жизни будет другой мужчина; несмотря на свой независимый вид, который вы выработали, вы — женщина того рода, которая нуждается в мужчине — в его любви и защите. Когда-нибудь думали, как он будет относиться к ребенку?
— Конечно нет.
— А надо бы, мой друг. Когда придет время, вы будете думать, что он должен любить мальчика, потому что он ваш. Но, — произнес он тихим и предостерегающим тоном, — ему покажется почти невозможным даже терпеть ребенка, который требует от вас большую часть заботы и внимания. Потому что, если вы будете по-прежнему ставить интересы Тимоти превыше всего, знаете, что случится? Он сам будет ожидать и требовать первого места в вашей душе. Всегда!
Кэтрин слушала, склонив голову, и ее губы, криво изогнувшись, плотно сжались.
— Я делаю то, что считаю правильным, — тихо ответила она.
— Знаю, — небрежно сказал он. — До свидания, — и шагнул к двери.
Она тихо попрощалась и мимо него спустилась по трем широким ступеням, взяв Тимоти и механически улыбнувшись Майклу Дину, который стоял у открытой двери желтой машины, театрально кланяясь. Сев, она посмотрела на вход в вестибюль. Филиппа уже не было.