Глава 5
Люси улыбалась и очень картинно выглядела в алом платье из крепа.
— А, так вы вернулись, — сказала она, не двигаясь. — Наверное, прошло два часа с тех пор, как нам сообщили, что вы задержались где-то в горах вместе с очаровательным доктором. — Она с любопытством разглядывала бело-зеленое платье Кэтрин. — Вы что-то разыскивали… в темноте?
— Нет. Долго рассказывать. А вот увидеть вас здесь — это сюрприз, мадам.
— Неужели вы думаете, что я не знаю этот дом? Я его знаю прекрасно. Когда Леон праздновал Рождество, я жила в этой комнате две недели.
— Тем не менее мне странно видеть вас в моей комнате.
— Может быть, и так. — Люси опять окинула ее долгим, оценивающим взором. — Раньше я не замечала, но теперь вижу, что вы, белолицые и рыжеволосые, плохо переносите наш климат. Вам кажется, что здесь очень жарко?
— Я устала. Вы хотели поговорить со мной, о чем?
Улыбка Люси стала жесткой.
— Только не этот тон, ради Бога. Вы тут всего-навсего невестка, не дочь. Да, я хочу кое-что обсудить с вами.
— Со мной? — Кэтрин как-то туманно соображала. — Понятия не имею, что бы это могло быть. Может быть, лучше завтра?
— Нет, не лучше. Сегодня мне удалось прийти сюда, потому что Леон сейчас со своими деловыми знакомыми, а он очень хотел, чтобы я заглянула к ребенку, пока вы отсутствуете. В другой раз у меня не будет такой удобной отговорки.
В тени лампы ее глаза казались агатовыми точками между темных ресниц.
— Вам очень повезло — попасть в такой дом. Вы живете здесь в роскоши, и думаю, что вы этому очень рады.
— Роскошь не значит для меня так много, как для вас, мадам, — проговорила Кэтрин с некоторым усилием. Она так устала, что даже глядеть на эту женщину ей было трудно. — Что, собственно, вам нужно?
— Взаимопонимания, — сказала Люси со сладкой улыбкой. — Прежде чем вы появились здесь, между мной и Леоном все было ясно. Мы большие друзья, и само собой разумелось, что однажды… — она подняла плечи. — Стоит ли договаривать очевидное для женщины с вашей проницательностью. Скажу просто, что у меня не было никаких сомнений, абсолютно никаких.
Кэтрин прошла дальше в комнату, сбросила с ног туфли, наклонилась, чтобы их поднять, и с трудом выпрямилась.
— А теперь они у вас есть? — спросила она. — Но, наверное, ведь не из-за меня?
— Именно из-за вас, — произнесла Люси без всякой злобы. — Вы знаете, я была с Леоном, когда он узнал, что его сын разбился.
По спине Кэтрин пробежал холодок.
— Вот как? И как он это принял?
— Он почти ничего не говорил. Но когда он узнал о существовании вашего ребенка и что по завещанию он его опекун, мальчик стал центром его жизни. Я не возражала, потому что Леон не такой человек, чтобы избаловать внука, и это дало бы ему глубокий интерес. А он такой человек, который не может жить без поглощающих его интересов и ощущения своей значимости.
Кэтрин опустилась в другое кресло, снова выронила туфли и с наслаждением откинулась на спинку.
— Нелегко понять, к чему вы ведете, — сказала она. — При этих обстоятельствах вы никак не сможете оторвать Леона от его внука. И никто не может. И как это на вас повлияло?
Тон Люси стал резче:
— Много месяцев мы торговались с вами через адвоката…
— Мы? К вам это не имело никакого отношения.
— Все, что касается Леона, касается и меня. Я видела часть этой переписки, и у меня сформировалось мнение о вас, которое не изменилось. — Ноздри у нее чуть раздулись, она добавила: — С вашей стороны это умный ход — сделать вид, что вас не интересуют деньги Леона; особенно ловко было истратить часть присланных денег в Англию только на мальчика. Это заставило Леона думать, что вы очень искренний человек.
— Я рада этому.
— Вы не будете так рады, когда услышите все до конца. — Кэтрин заметила, что Люси крепко стиснула руки и опять расцепила их, изящно свесив с подлокотников. — Я собираюсь потребовать, чтобы вы прекратили это глупое сопротивление и согласились на все, что Леон предлагает для ребенка.
У Кэтрин пересохло во рту и начала кружиться голова. Она не была готова бороться с этой женщиной сейчас; но Люси так и сидела, как гладкое настороженное животное — очень красивое животное, — и значит, Кэтрин нужно было как-то справляться с ситуацией.
Она сделала слабую попытку:
— Я не сопротивляюсь. Леон берет с собой Тимоти два или три раза в неделю, и я даже не знаю, что они делают в это время.
— Вы все знаете очень хорошо, — резко возразила Люси. — Если бы Леон вздумал осуществить на практике все свои идеи насчет ребенка, то начались бы писк, визг и взывания к матери! Леон не хочет быть резким или выглядеть тираном; но главное его желание — чтобы мальчик вырос сильным и храбрым. Сейчас же это совершенно невозможно из-за вашего сопротивления.