— Не стоит. Мне только приятно — и думаю, всегда будет приятно беседовать с вами. Боюсь, что вы не только смелая, но и опрометчивая женщина. Впрочем, вы устали, а вам давно пора спать. Спокойной ночи.
Только после того, как, заглянув к спящему Тимоти, Кэтрин ушла в свою комнату, она вдруг подумала: с Филиппом Селье она вела себя кротко, как ягненок. Ведь прежде чем уехать, он твердо взял ее под руку, подвел к двери, поклонился и провожал взглядом, когда она прошла через холл.
Она разделась, проверила, открыты ли окна, и, скользнув в постель меж прохладных простынь, погасила свет. Темнота не сделала атмосферу более знакомой; наоборот, она как-то подчеркивала необычность ночи. Цикады и аромат цветов, звук машины, поднимающейся в гору, и отдаленный шум — наверное, морской прибой.
Кэтрин заложила руки под затылок и, досадливо улыбнувшись, приготовилась заснуть.
Глава 2
Прошло уже более недели, и жизнь на вилле Шосси шла тихо и спокойно. Кэтрин стала чувствовать, что, может быть, она вооружилась против несуществующей опасности: за обедом Леон Верендер был неизменно вежлив и занят своими мыслями, и только один раз, когда она с Тимоти столкнулись с ним на лестнице, он заговорил с мальчиком.
— Ну, как тебе здесь нравится? — спросил он без всякой подготовки.
Тимоти смотрел на деда большими голубыми глазами.
— Очень нравится, — бесхитростно ответил он. — Я каждый день играю в воде и утром поймал креветку. Я ее вам покажу, если хотите.
— Скоро ты научишься нырять и поймаешь осьминога. Вот тогда я и посмотрю.
— Осьминоги страшно большие.
— Ты тоже будешь большим, когда вырастешь. А плавать ты научился?
— Мама меня учит. Я уже могу делать гребок.
Леон Верендер не улыбался:
— Когда приучишься к воде, у тебя будет учитель. С ним ты мигом научишься. А куда ты теперь идешь?
— Наверх, отдохнуть.
— Отдохнуть? В час пятнадцать дня?
Кэтрин, до сих пор намеренно молчавшая, сказала:
— У Тимоти было очень активное утро, а сейчас после завтрака ему нужен покой. Через полчаса он опять выйдет играть.
Леон Верендер ничего не ответил, но долго и внимательно смотрел на Тимоти.
Отдыху Кэтрин не суждено было продлиться так долго, как она намечала. У Леона Верендера кончились деловые совещания, директора разъехались по домам в Париж, Амстердам, Берн и Мадрид. Наступил короткий перерыв; Майкл Дин смог отоспаться, а мадам Брюлар — пышная величественная домоправительница — оставить кухню целиком на ответственность повара, который прекрасно знал требования Леона и не нуждался в руководстве.
В этот день Тимоти только что ушел спать после обеда, когда горничная Луиза пришла в спальню в Кэтрин.
— Мсье просит мадам спуститься к ленчу, будут гости. — И дипломатично добавила: — Мсье просил напомнить вам, что за стол сядут ровно в полвторого.
— Но я уже поела, Луиза, — возразила Кэтрин. — Не могу же я есть ленч второй раз. Передайте, пожалуйста, мсье…
Было нечто, объединявшее весь штат прислуги на вилле Шосси, — сильнейшее нежелание раздражать своего хозяина.
— Лучше будет, — продолжала Луиза, как бы не слыша ее слов, — если мадам спустится и поговорит сама. Мсье, несомненно, поймет.
Кэтрин улыбнулась, пожав плечами:
— Хорошо, я так и сделаю. А кто эти гости?
— Мсье доктор и мадам д'Эспере.
— Наконец-то хоть одна женщина. Хорошо!
Луиза с ее щеками-яблочками повернулась идти, но остановилась, сдержанно добавив:
— Мадам д'Эспере считается самой красивой и лучше всех одевающейся женщиной на Лазурном берегу.
— То есть мне лучше переодеться? Спасибо за совет, Луиза. Идите, я сама все сделаю.
Кэтрин сменила свой легкий цветастый наряд на обтягивающее белое платье. Слегка подкрасилась, надела нефритовые клипсы в виде листочков плюща, белые туфли на высоком каблуке и пошла вниз.
Когда она вошла в малый салон, Леон Верендер уже был там вместе с очень нарядной женщиной в темно-синем и розовом. Она была темноволоса, волнистые короткие волосы украшала маленькая шляпка из бледно-розовых перьев. Ее лицо нежно-коричневого цвета с искусно наложенным румянцем на скулах было овальным. Безупречный греческий нос гармонировал с длинным заостренным подбородком, косым разрезом глаз и разлетающимися бровями. Кэтрин никогда не видела такого скульптурно-красивого лица; его хотелось долго разглядывать.
— Люси, я говорил вам о Кэтрин. Теперь она член моей семьи. Кэтрин, это Люси д'Эспере. Она давно хотела познакомиться с вами, но сегодня первый день, когда я свободен.