Стиль. Стилевидение. Футуроскопист видит, Что будет. Стилевидец – Как. Все вокруг веяло какой-то угрозой, какой-то безнадежностью. Чуть позже, когда у нас выдалась свободная минута, Дмитрий рассказал, как я неожиданно для всех вытянулся в струнку, посерьезнел и замкнулся в себе. Полностью замкнулся. На меня даже клерк побоялся смотреть, штамп в паспорте поставил на раз, тогда как паспорт Островского едва не вывернул наизнанку.
Страшная все-таки штука – неконтролируемая психотехническая способность. И не думал, что с «психом»-подмастерьем такие вещи тоже случаются. Спонтанные выбросы энергии – удел младших учеников или, как в случае с редким талантом Ксении, что-то вроде заболевания. Как выяснилось, подобное может произойти и со мной. Может, это заразное, вроде малярии какой или холеры? Ксения заразилась от сошедшего с ума сэнсэя, переехала в Гатчину, заразила меня… Логика подсказывала, что следующим на очереди должен был быть Дмитрий. Или мастера этим не болеют?
Пока я задумывался о природе произвольного, мы успешно покинули кабинет, проделали путь до лестницы и столкнулись лицом к лицу с Сугимото, судя по всему, дожидавшимся именно нас.
– Господа! – Голос самурая донесся до меня как будто из потустороннего мира, акустическим призраком, слуховой галлюцинацией. – Протектор просил передать вам, что он искренне сожалеет, но оборона Калифорнии от безжалостных британских захватчиков отнимает у него все время, дипломатический же этикет, обойти который не представляется возможным, требует уделять столь значимым гостям по меньшей мере полтора часа. Он с радостью примет вас, когда очередное нападение будет отбито, а наша драгоценная миссия окажется выполненной.
Протектор согласился определить под мое руководство четыре дюжины полицейских, а также приказал выделить нам помещение из четырех комнат и шестерых курьеров, обязанных по моему распоряжению снабжать нас информацией из жандармерии, сводками происшествий в Сан-Франциско и последними новостями с фронтов. Вопрос о предоставлении доступа к телеграфу будет рассмотрен в ближайшее время, – продолжил самурай, глядя на Алексея.
Дмитрию удалось закрыться прикосновением к мечу, а меня все еще спасал психотехнический приступ.
– Значит, мы можем приступать сразу после того как ознакомимся с оперативной информацией? – Поинтересовался Ледянников, попутно присматривая за мной. А вдруг я возьму и упаду безжизненной тушей под ноги Сугимото? Был ведь прецедент…
– Эту тему пришлось обговаривать с протектором, – нахмурился Сугимото. – Он, выражаясь по-европейски, был не в восторге от того, что информация, близкая к секретной, будет изучаться иностранными представителями задолго до того, как утратит свою актуальность. Но приказ императора на этот счет выражается однозначно. То, что не засекречено военным департаментом, вы будете получать быстро. Пойдемте, нас уже ждет экипаж.
Мы послушно проследовали за Сугимото, который, пользуясь новыми коридорами, поворотами и лестницами, вывел нас во внутренний дворик. Паромобиль уже был раскочегарен, а водитель-китаец только и ждал, чтобы мы заняли места в салоне.
– Мечи и пистолеты, – напомнил Дмитрий. – Они остались в караулке у входа.
– Заедем, – отозвался Сугимото-сан и приказал водителю запускать двигатель.
Ощущение надвигающейся катастрофы захватило меня полностью. До этой самой минуты мой приступ не отличался какой-то особой осмысленностью. Более того, он ввергал меня в довольно сомнамбулическое состояние. Наверное, для того, чтобы вот так безжалостно вывалить что-то вроде колоссального по своим масштабам Намерения. Колоссального и неудержимого. Фатального.
Дмитрий был настроен на мои эманации, а потому внезапное появление у меня Намерения оказалось замечено моментально. А соображает мой напарник быстро.
– Ложись!
Дмитрий из сидячего положения перепрыгнул через спинки сидений переднего ряда, рванул Островского на пол и рухнул на капитана сам. Лишившись точки опоры в виде ледянниковского плеча, встретился с полом и я. Сугимото, самый умелый «псих» в паромобиле, отчего-то замер на месте. Я успел поймать обрывок его Намерения – лоскуток спокойствия и открытости миру, такой японский, что хоть хокку сочиняй. Выйти из подобного состояния всегда нелегко, на это уходит время, от доли секунды до целой жизни. В случае Сугимото подходили оба варианта.
Из-за шума парового двигателя я так и не услышал выстрелов. Зато их последствия ощутил довольно отчетливо. Самурая отшвырнуло в сторону – он свалился на пол неподалеку от меня. Пуля попала ему в грудь, взорвалась и оставила от легких кровавые ошметки. Должно быть, стреляли из специального снайперского ружья. Перед отлетом в Америку я слышал разговоры о том, что такие ружья были изобретены в Калифорнии для отражения воздушных атак.
Два последующих выстрела предназначались водителю паромобиля и моему напарнику. Водителю не повезло – пуля попала в переборку позади его головы, срикошетила и вошла в затылок китайца. Дмитрий успел перейти в боевой режим, а потому от выстрела попросту уклонился.
– Хрр… хрш… – прохрипел Сугимото, поворачивая голову в мою сторону.
Обычный человек на его месте уже общался бы с привратником небесной обители, но Мастерство дало самураю еще несколько секунд жизни.
– Самый хороший из вариантов, – неожиданно чистым и спокойным голосом произнес Сугимото.
Я смотрел в его глаза и не понимал, ради чего японец терпит страшные муки, длит свою агонию. Неужели ему так важно оставить за собой последнее слово?
– Смерть была неизбежна. Без вариантов. Рок. Я видел. Но этот вариант лучший. Спасибо, Николай. Ты узнаешь… за что…
Странное мое состояние стабилизировалось, головокружение и неестественное безразличие мгновенно прошли. Запоздало я сообразил – да ведь это именно Сугимото спровоцировал приступ. Спровоцировал тем самым лишил себя возможности уловить признаки надвигающейся угрозы, увернуться от пули или даже отклонить ее в сторону. Зачем?
Чуть сбоку от меня скрипнула открывающаяся дверь Это опомнившийся Алексей пытался выбраться наружу. Оставаться в неуправляемом паромобиле военный разведчик не пожелал. Стилевидение подсказывало: Островский забыл о том, что все наше оружие лежит в паре сотен метров отсюда. К счастью, Дмитрий помнил, поэтому из образовавшейся щели на простреливаемое пространство вывалился не Алексей, а всего лишь труп водителя. Хороший отвлекающий ход, только сразу после него следовало предпринять что-то по-настоящему хитрое и действенное.
Паромобиль наехал на поребрик, грузно перевалился через него. Тело Сугимото дернулось, как будто в нем оставалась еще какая-то жизнь. Увы – самурай был мертв.
– Дьявольщина! – проскрипел зубами Дмитрий. – Мы сейчас врежемся в дворцовую ограду или в фонарный столб…
Паромобиль действительно врезался в фонарь, причем сразу же после слов Ледянникова. Как будто нарочно. А мое стилевидение чирикнуло: сейчас он осмотрит труп Сугимото.
Я не стал дожидаться, пока подобная мысль придет в голову Ледянникову. Тело погибшего самурая лежало возле двери в двигательный отсек – на расстоянии вытянутой руки. Только вот протягивать руку было неестественно страшно. В принципе, мертвецов я не боюсь, но тут будто какой-то атавизм проснулся.
За спиной Сугимото нашлась катана. Восхитительная катана, напитанная положительной энергией хозяина. Такое оружие не любит переходить в чужие руки – разница между аурой владельцев создает специфический ток, действие которого несведущие люди приписывают проклятиям. И все же я протянул к ней руку, отстегнул ножны и вытащил из-под трупа. Катана не протестовала, ток не возник, как будто Кодзо заранее согласился передать оружие мне.