Скот, а затем и весь отряд в тот же день переправились на левый берег.
1807 год был ознаменован крупными военными столкновениями. Против чеченцев действовало три отряда регулярных войск и казаков. В результате командующий Кавказским корпусом генерал И. В. Гудович пришел к заключению, что «чеченцы совершенно покорены силою оружия и приведены к присяге на вечную верность подданства Е. И. В.»[47]. Правда «вечная верность» сохранялась в душах чеченцев всего лишь три года. Уже летом 1810 года большой отряд чеченцев попытался овладеть Владикавказской крепостью, но был отбит и преследуем русскими войсками при активной помощи ингушей. В 1810–1811 годах набеги чеченцев, угоны скота и захваты людей, а также ответные меры с российской стороны следовали почти непрерывной чередой. Поэтому полной неожиданностью для местного военного начальства стало выражение высочайшего неудовольствия в ответ на очередной рапорт командующего войсками Кавказской линии генерал-лейтенанта Н. Ф. Ртищева о боевых действиях отряда полковника Эристова. В особом рескрипте Александр I потребовал водворять спокойствие на Кавказской линии «с помощью ласкового снисхождения и дружелюбия», став, тем самым, прообразом нынешних российских «правозащитников», а также героя Хасавюрта покойного генерала Лебедя. Прекращению враждебных отношений должно было способствовать и «учреждение с горькими народами, граничащими с Линиею Кавказскою, меновых торгов» — затея, о результатах которой судить трудно по неизученности вопроса.
На некоторое время в отношениях с чеченцами наступило затишье, но с появлением на Кавказе нового наместника А. П. Ермолова начинается эпоха непрерывных военных действий, которые велись, конечно, не только против чеченцев, но и против их соседей. При этом вооруженная борьба становилась все более ожесточенной. Жестокие методы ведения войны с горцами начиная с ермоловских времен признаются необходимыми не только в официальных документах, но и в общественном сознании.
С момента возникновения Кавказской линии одной из самых острых проблем были частые захваты людей чеченцами. Особенно расцвело похищение людей ради выкупа в первое десятилетие XIX века. Едва появившись на Кавказе, Ермолов начал решительную борьбу с этим явлением. Тем более, что сразу же по его назначении потребовались экстренные и энергичные меры: чеченцами был захвачен «храбрый и отличный майор Швецов». Ермолов обратился к Султан-Ахмед-Хану Аварскому с просьбой выступить в качестве посредника в деле выкупа Швецова. Был придуман и подходящий предлог — якобы хан состоит в родстве с какими-то пленниками, которых русские власти соглашаются за эту услугу выпустить. Тем самым, сточки зрения Ермолова, сохранялось достоинство России, а кроме того, аварскому хану чеченцы могли отдать Швецовадешевле, чем русскому правительству. Однако дело не сладилось. Тогда по приказанию Ермолова были взяты в заложники те кумыкские князья, через чьи земли чеченцы провезли пленника, а также влиятельные чеченцы, о которых было известно, что они состоят в дружбе с похитителями. Необходимая для выкупа сумма была собрана с кумыкского населения. И, кроме того, по требованию русских властей кумыкские князья вынуждены были изгнать со своих земель всех чеченцев и уничтожить чеченские аулы, «как гнезды или верные пристанища тех разбойников, которые живут в самой Чечне»[48]. В дальнейшем «средство, как для Швецова» применялось Ермоловым еще несколько раз, причем с чеченцев или с их соседей деньги взыскивались не только для выкупа офицеров, но случалось даже и ради вызволения богатого купца (надо полагать, что если бы нынешние российские власти взяли на вооружение данный ермоловский опыт, взыскивая деньги для выкупа похищенных чеченцами людей с чеченской же диаспоры в российских городах, то этот преступный промысел естественным образом прекратил бы свое существование). Отныне похищение высокопоставленного или богатого лица перестало приносить чеченцам такой высокий доход, как прежде, но похищения простых русских людей это остановить не могло.