Мы закрылись, я собрал офицеров. А перед отъездом командующий Саввин сказал: “Команды сдавать оружие не будет ”. В два часа начался штурм здания. Я офицеров собрал, вооружил, поднялся в клуб, поднял сержантов, их вооружил, остальных всех разоружил, чтобы солдаты не натворили глупостей. Предложил офицерам: “Кто не готов — может уйти” (один сказал, что не сможет защищаться, я его отправил домой, и он ушел). Остались два прапорщика, два лейтенанта, которые заперлись в каптерке. Остался замполит майор Рей. Толпа поперла. Сначала разбили двери, ввалились в столовую, полезли через классы.
А теперь самое главное — почему не стреляли? Во-первых, все знали, что Дудаев прослушивает все телефонные разговоры. Если бы кто-то отдал такое распоряжение, он бы стал врагом чеченского народа. Никто не сказал, сколько мне надо держаться, придет помощь или не придет <…> ни о помощи речи не идет, ни о применении оружия, будто ничего не происходит. Сам выкручивайся…
В два часа полезли через столовую, в три — через класс, в четыре подожгли крышу. Появился один раненый солдат, потом пять, потом десять, в конечном итоге — пятьдесят два. Мы бились в рукопашную. Хотя и они с оружием, и мы. Я понял прекрасно — нужен повод, чтобы нас уничтожить. Во всяком случае, прозвучал бы один выстрел, и из батальона никто бы не вышел, потому что у них человек 700 — гвардейцы, все вооружены, в том числе пулеметами, а у меня ни одного пулемета даже по штату, у меня 152 солдата. Выходили из Грозного 110, остальные дезертировали — кавказцы. <… >
Только в 12 часов приехал полковник Буниятов и привез устное распоряжение о том, чтобы оружие передать в МВД. Мы вышли, построились.
Они пытались нас обыскивать. Мы взяли вещмешки, на себя раненых. <… > Знамя мы, предвидя нападение, спрятали еще за сутки до этого на квартире надежного русского. Потом передали его на другую. И наш офицер перевез знамя во Владикавказ, а потом в Ростов. Перед штурмом успели уничтожить ключи шифроаппаратуры. Печать забрал. <…>
В 12 часов мы построились. Они стали искать знамя. Я им сразу сказал: “Знамени вы не найдете, потому что оно уже далеко ”. Они хотели ликвидировать часть как таковую.
И в 12 часов мы двинулись пешком в полк, это километров двенадцать. Больше всего боялись, что по дороге начнут стрелять по нам. Но толпа сразу кинулась грабить часть: магазин, автопарк, склады, казарму. Мы успели, правда, затворы повынимать, боеприпасы много высыпали, двигатели машин песком засыпали. <…>
Я на глазах у всех вручил ключи генералу Саввину и доложил: “Товарищ генерал, со мной 110 человек, вот ключи от ружпарка, ружпарк закрыт ”. Он сказал: “Да хрен с ним, пускай ломают ”, — и бросил ключи»[98].
В начале февраля 1992 года боевики провели несколько нападений на расположение воинских частей и военные городки российской армии, сопровождавшиеся насилием над военнослужащими, захватом оружия, боеприпасов и боевой техники. При нападениях они применяли свой излюбленный способ. Действовали под прикрытием безоружной толпы, состоящей из полубезумных старух, осатанелых теток и обкурившихся анашой детей и подростков.
Так, только с 6 по 9 февраля в Грозном были захвачены расположения 566-го полка ВВ МВД, полка ПВО, учебного полка Армавирского авиационного училища, отмечались нападения на военные городки 173-го Окружного учебного центра (ОУЦ).
В результате бандитами было похищено свыше 4-х тыс. единиц стрелкового оружия, 3 млн. штук боеприпасов, 186 единиц автомобильной техники и т. д.
19 февраля дудаевские боевики захватили склады с имуществом в Грозненском госпитале. И кроме того, в течение зимы они совершили 60 нападений на военнослужащих, при этом тяжело ранив 6 человек, ограбили 25 квартир офицеров, захватили 5 бронемашин пехоты, 2 бронетранспортера и другое вооружение.
По данным Комиссии Станислава Говорухина уже к маю 1992 года в руках дудаевцев находилось 80 процентов единиц техники и 75 процентов единиц стрелкового оружия, похищенного ими со складов и расположений воинских частей российской армии.
В апреле 1992 года в Грозном начались переговоры между Дудаевым и представителями Минобороны РФ, на которых решалась судьба воинских частей.
Один из участников переговорного процесса, первый заместитель командующего Северо-Кавказским военным округом генерал Строгов, уверенно заявил, что, вероятнее всего, гарнизонное вооружение будет поделено поровну между Россией и Чечней.