Два переносных прожектора, направленные на раскрывшиеся створки исправно освещали пустое квадратное помещение, на стенах которого медленно таяли непонятные символы.
- Левая, - Махасарави отрывисто бросил ректору, сам впившись глазами в центральную стену, - Абдул…
- Понял, понял, беру на себя правую стену, - проворчал декан факультета, нацепляя на нос очки. - Али, проверь заднюю поверхность створок!
Когда наконец-то прибежали посланные за камерой студенты, все золотистые письмена в буквальном смысле выветрились со стен странного помещения. Профессора в полном составе вместе с Али Джалолом стояли в каменной коробке, что-то шепча себе под нос. Стоящие недалеко от створок студенты терпеливо молчали, не решаясь потревожить своих наставников.
- Камера еще нужна? – шепотом спросил Мустафа, студент второго курса, двоюродный брат Али, у группы парней.
- Мне кажется, им нужен стол, стулья, карандаши и много бумаги, - так же шепотом ответил один из парней, единственный первокурсник из команды Джама, - тут были какие-то символы по всему помещению, но они исчезли…
- Так, парни, Самир остается тут, - Мустфа кивнул на ответившего первокурсника, - остальные за мной! Тащим столы, воду, кресла, и все остальное! Не знаю, как вы, а я бы не смог долго удерживать в памяти даже три сутры, не говоря уже о незнакомых письменах!
Студенты, переглянувшись, согласно кивнули и, стараясь не потревожить концентрацию своих учителей, бегом бросились до городка. Признаться, каждый из них был рад убраться с шайтанского места, хотя внутри таился огонек зависти к Джаму. У кого-то побольше, у кого-то поменьше, ведь кто знает, куда попал этот странный русский археолог?
Только когда над палаточным лагерем забрезжил рассвет, почтенные титулованные ученые наконец-то отложили карандаши в стороны, выжав из своей памяти максимум возможного. И первая фразой, которую услышали измученные студенты, на протяжении всей ночи ухаживающие за своими наставникам, была:
- Мустафа, ты идешь ко мне в аспирантуру, Самир, едешь в Европу на пару месяцев, остальные – премии, повышенные стипендии и публикации в самых серьезных Египетских и мировых журналах!
- Молодцы, парни, - согласился ректор, - вот не поверите, у меня было такое ощущение, что если я хоть чуть-чуть пошевелюсь или рот открою, чтобы что-нибудь сказать, то тотчас из головы все эти иероглифы и символы вылетят!
- Было дело, - важно кивнул Махасарави, - но, похоже, благодаря сообразительности ваших учеников, мы справились?
- Дело за малым, - Абдул ибн Юсуф аль Багдади с интересом посмотрел на до сих пор рисующего что-то на бумаге Али Джалола. - Всего-то: расшифровать все это богатство!
- Расшифруем, - уверено махнул рукой Мухаммад Хусейн Махсарави, - не в первой! Вот только как объяснить пропажу этого, несомненно, талантливого таджикского юноши?
- Он разве не русский? – удивился Махмуд Нур Хиджази.
- Да какая разница, - пожал плечами директор Египетского национального музея, - пропал человек…
- На раскопках частенько люди пропадают, - вздохнул ректор Каирского Университета, - вот только европейцам замучаешься объяснять!
- Похоже, - декан археологического факультета поморщился, будто откусил половину лимона, - похоже, придется пустить сюда наших зарубежных… партнеров.
Умудренные жизнью мужи погрузились в тяжкие раздумья, пытаясь просчитать, как общественность отреагирует на новые открытия и исчезновение одного из археологов. Али тем временем закончил рисовать идеально ровную окружность каменного сооружения, симметрично украшенного непонятными символами, часть из которых перетекала на каменный пол. И хоть глаза парня оставались сухими, подбородок его предательски подрагивал.
- Да поможет тебе Аллах, хадратак Джам, - прошептал про себя парень, - да поможет тебе Аллах!