Святитель Григорий замечательно ответил на поставленные перед ним вопросы о том, по какой причине христиане не принимают обрезания и почему почитают святые иконы, не усматривая в этом уклонения от Священного Писания. В то время как турецкие чиновники после завершения диспута, встав, с уважением поклонились епископу, один из хионов «остался позади и, покушаясь на великого служителя Божиего, бросился на него и ударил его в глаз»177. А сколько оскорблений и заушений получают участники нынешних диспутов, заявляющие о том, что подражают святому Григорию Паламе?
Из Никомидии Святителя перевезли в Никею, знаменитый город, место проведения двух Вселенских Соборов — Первого (325 г.) и Седьмого (787 г.). Узник, в письме которого мы находим интересное краткое описание этого города, направил свои стопы в монастырь святого Иакинфа, где и поселился в одиночестве, поскольку монахи и клирики, пленённые вместе с ним, к тому времени уже были освобождены за значительно меньший выкуп, чем запрашивали за Солунского архиепископа. Как-то раз святитель Григорий отправился на прогулку и вышел из восточных ворот Никеи. Здесь он увидел процессию мусульман, шедших хоронить своего единоверца. Когда участвовавшие в погребении (в том числе и исламский священнослужитель — тасиман) возвратились и присели отдохнуть неподалёку от того места, где находился святитель, последний, поинтересовался, нет ли среди присутствовавших владеющего двумя языками. Найдя такого человека, Святитель по собственной инициативе вступил в весьма интересную беседу с тасиманом. Поводом для неё послужил только что совершённый обряд, речь зашла о проводах человека в последний путь и о Страшном суде. Святитель Григорий заметил, что погребавшим покойника подобало бы возносить свои молитвы ко Христу, ведь и они верят в то, что Христос придёт некогда судить всех. Согласно Аврааму, судить Вселенную будет Бог, о том же говорит и пророк Даниил. Значит, Христос, как Бог, будет судить мир. Он един с Отцом по божеству, как едины солнце и солнечное сияние. Тасиману подобные рассуждения пришлись явно не по душе. Он стал приводить доводы, пытаясь одержать верх в завязавшейся дискуссии, за ходом которой с интересом наблюдало множество собравшихся вокруг турок и христиан. Заявив, что мусульмане принимают всех пророков, в том числе и Христа, и признают Евангелие Христово Божественным Откровением, тасиман вопрошает Святителя: «Почему же вы не принимаете нашего пророка и не верите его книге, также нисшедшей с неба?»178.
Святитель Григорий даёт на этот вопрос полный, смелый и решительный ответ, базирующийся на учении его предшественников — Святых отцов, и прежде всего преподобного Иоанна Дамаскина. Здесь также можно увидеть характерное отличие тогдашних межрелигиозных диалогов от современных. В то время принималась во внимание святоотеческая традиция, участники дискуссий не говорили от своего ума, не импровизировали и не считали самих себя источником света. Отвечая тасиману, святой муж говорит, что издревле у всех людей существует обычай ничего не почитать за истинное без соответствующих свидетельств, которые бывают двоякого рода. Это, во-первых, свидетельства самих дел или явлений, а во-вторых, свидетельства людей, достойных веры. В качестве примера Святитель приводит Моисея и Иисуса Христа, «Который совершил многие великие и небывалые деяния и о Котором имеются свидетельства самого Моисея и других пророков». О Магомете же нет подобных свидетельств — ни пророческих, ни явленных какими-то исключительными чудесами.
"Что же касается Магомета, то мы не находим ни свидетельств о нём у пророков, ни чего-то необычного и достойного упоминания в его деяниях, способного вызвать веру в него. Поэтому мы не веруем в него и не верим его книге»179.
Эти слова поставили тасимана в затруднительное положение, тем не менее он продолжал защищаться, утверждая, что в Евангелии имелись свидетельства о Магомете, но христиане их уничтожили, и что знамением Божия благословения, почивающего на их пророке, являются даруемые ему свыше победы над всеми народами по всей вселенной — от Востока да Запада: «Выйдя из крайних пределов Востока, он, как ты видишь, победителем дошёл до Запада».
Святитель Григорий подвергает аргументацию оппонента сокрушительной критике. Евангелие, по его словам, не могло быть урезано или искажено хоть в чём-то, ибо всякий, кто дерзнул бы на это, навлекает на себя великие и страшные проклятия и отсекается от Христа, как о том предупреждает Писание. Никакой христианин не осмелился бы исказить богоначертанные слова, то, что изрёк Сам Христос. С другой стороны, об отсутствии каких бы то ни было искажений в Евангелии свидетельствуют и все существующие его переводы на другие языки, в которых сохраняется единство смысла.