Отметим, что все вышеперечисленные ученые и офицеры перед экспедицией прошли необходимую подготовку и как разведчики, а потому являлись самыми непосредственными участниками Большой Игры. Что и говорить, Катенин подобрал для уходящей в степи миссии самый блестящий состав, который только можно было подобрать.
Отметим, что политических экспедиций такого уровня в Средней Азии англичане так не смогли организовать никогда. В этом вопросе они проигрывали нам вчистую.
…В мае 1858 года полковник Игнатьев выступил из Оренбурга по караванной тропе на юг.
Глава третья
От западного побережья Аральского моря до устья Амударьи члены миссии добрались на пароходах Аральской флотилии. Капитан 1 ранга Алексей Бутаков свою задачу выполнил, хотя его личные отношения с Игнатьевым так и не улучшились.
Дело в том, что из-за задержки экспедиции с выходом суда подошли к устью Амударьи тогда, когда почти все рукава реки обмелели. Игнатьев винил в этом Бутакова, в ответ тот только пожимал плечами:
– Вы бы еще летом в поход отправились!
Как бы то ни было, дальше экспедиция должна была следовать уже сухим путем. При этом полковник Черняев остался у Бутакова, чтобы возглавить собственную небольшую экспедицию для оказания помощи аральским казахам в их противостоянии с Хивой.
Разумеется, Игнатьеву не хотелось расставаться со столь опытным профессионалом, как Черняев, но дело было прежде всего. Прощаясь, однокашники обнялись:
– Желаю удачи!
– Взаимно!
Судьба в дальнейшем еще не раз сведет этих двух незаурядных людей. Не всегда эти встречи будут приятны, но честное и уважительное отношение друг к другу они сохранят навсегда.
Проводив посольство, пароход «Перовский», баркас и баржи направились в один из рукавов Амударьи к ее притоку Кичкиндарье, а по ней к городу Кунграду. Населенный туркменами-йомудами, Кунград в то время поднял мятеж против Хивы, и его осаждали войска хивинского хана. При виде русского парохода хивинцы сразу же сняли осаду и ушли. Правитель города горячо благодарил Бутакова за помощь, но Черняев с явным разочарованием записал в дневнике: «Йомуды ничем не обнаружили и малейшего желания принять русское подданство. Народ этот, привыкший добывать себе хлеб грабежом и войной, более всего дорожит необузданной свободой и не променяет ее ни на какие блага, если с ними связаны порядок и благоустройство». При всей предвзятости моральных оценок политические выводы Черняева были верны. Не приходилось сомневаться и в том, что йомуды действительно были очень опасны в качестве противника.
На следующий день Черняева разбудил топот сотен копыт, выскочив из палатки, он увидел проносившихся мимо нашего лагеря конных туркмен-йомудов.
– Куда это они понеслись как оглашенные, в этакую рань? – спросил у местного толмача.
– Они поскакали за ушедшими хивинцами. Догонят отставших, отрежут им головы и получат за это хорошее вознаграждение! – с явной завистью сообщил толмач.
Черняев машинально перекрестился: о, племена, о, нравы…
Через день у палатки Черняева действительно появился йомуд, предложивший купить у него несколько отрезанных голов, намекая, что правитель Кунграда обычно платит по 40 рублей за голову. Разумеется, Черняев от подобного «товара» отказался. Отказался от «товара» и Бутаков, к которому сразу же поспешил предприимчивый туркмен. Впрочем, когда один из наших казаков внимательнее рассмотрел одну из голов, обнаружилось, что она принадлежала какой-то старухе, но была выбрита, «дабы походить на голову мужчины».
– Не знаю, чего здесь больше, жестокой дикости или дикой наивности! – сказал Бутакову Черняев.
Тот только вздохнул:
– Была бы возможность, они бы и наши головы перепродали!
Во главе маленького отряда из двух десятков казаков и солдат Черняев отъезжал весьма далеко от реки, невзирая на опасность быть атакованным какой-нибудь разбойничьей шайкой. Во время этих вылазок Черняев делал все, чтобы облегчить тяготы своих подчиненных. Так, по его приказу солдаты ничего не несли на себе, кроме ружей и патронов. Все остальное имущество грузилось на верблюдов. Таким образом, солдаты уставали значительно меньше и отряд двигался гораздо быстрее. Во время дневок по приказу Черняева часовой пускал к воде разгоряченных маршем, казаков и солдат только после часового отдыха. К тому же воду можно было пить только кипяченой. Именно тогда Черняев впервые ввел в обиход солдат головной убор, защищавший затылок и шею от палящего солнца. Благодаря подобным «мелочам» в отряде Черняева за все время экспедиции не было ни больных, ни отсталых. При этом Черняев со всей скрупулезностью не только составлял карты, но и изучал быт, нравы и психологию местного населения, постепенно становясь специалистом по Среднеазиатскому региону. Одновременно занимавшийся гидрографической съемкой берегов Амударьи лейтенант Александр Можайский нанес на карты более шестисот миль амударьинских берегов.