Совещание нашло полезным создание торговой фактории на восточном берегу Каспийского моря, но отрицательно восприняло предложение о принятии в русское подданство туркмен. Для укрепления позиций России на Аральском море решено было усилить Аральскую флотилию новыми судами. На заседании Катенин внес предложение о постройке трех укреплений: Джулек на Сырдарье, Эмбенское на Эмбе и Яны-Курган на реке Яныдарья.
– Принимая во внимание наш план по усилению Аральской флотилии, надо признать, что предложенная Александром Андреевичем мера гораздо эффективнее подчинит нашему влиянию Хиву, Коканд и распространит наши торговые сношения в Средней Азии! – неожиданно поддержал Катенина директор Азиатского департамента Министерства иностранных дел Ковалевский, к явному неудовольствию своего шефа.
– Я присоединяюсь к предложению генерал-губернатора Оренбурга, с одной поправкой, в отношении укрепления на Яныдарье следует провести дополнительную рекогносцировку! – вставил свои «пять копеек» глава топографов барон Ливен.
Катенин вытер платком лицо. Пока его предложения проходили.
Вместе с тем все министры единодушно выступили против планов Катенина о завоевании Коканда, Туркестана и Ташкента, а Горчаков заявил:
– Такую нелепость мы не будем даже обсуждать! В настоящее время мы не имеем в виду никаких завоевательных действий в этой части Азии!
Катенин скривился – опять некстати кольнуло больное сердце.
Когда стали подписывать итоговый документ, чтобы предъявить его императору, Катенин неожиданно для всех снова взбрыкнул:
– С мнением совещания я не согласен и буду писать особое мнение!
– Что ж, Александр Андреевич, это ваше право, – недовольно хмыкнул Сухозанет и со значением посмотрел на Горчакова, вот, мол, с какими выскочками приходится иметь дело.
В своем «особом мнении» Катенин заявил, что по-прежнему настаивает на постройке всех трех фортов, а также на необходимости разработки четкой государственной программы действий в Средней Азии. Удивительно, но взбрык Катенина сработал. Прочитав итоговый документ совещания и особое мнение Катенина, император Александр II удивился:
– А действительно, почему у нас до сих пор еще нет правительственной программы действий в Средней Азии?
И поставил соответствующую резолюцию.
Вскоре программа была подготовлена. Правда, она еще не носила официального характера, а исходила от авторитетного в вопросах среднеазиатской политики Игнатьева. Но главное было в том, что дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки.
Предложения Игнатьева касались развития русского судоходства по Амударье, укрепления дружественных связей с «самым надежным и сильным владетелем Средней Азии» – бухарским эмиром, дабы всеми средствами «предупредить вмешательство английской политики» в дела Средней Азии. Кроме этого, Игнатьев предлагал использовать в своих интересах нынешние раздоры в Хиве, а также традиционную вражду между Хивинским и Бухарским ханствами. Молодой дипломат считал полезным принять казахов и каракалпаков Хивы в русское подданство, занятие города Кунграда и учреждение там русской администрации; ликвидацию власти Коканда над городами Туркестаном и Ташкентом. и, наконец, Игнатьев планировал максимальное развитие русской торговли с ханствами и Афганистаном, установление нашего господства на среднеазиатских рынках и «отстранение от этой торговли, по возможности совершенно, англичан».
Мы уже говорили, что личные отношения между Катениным и Игнатьевым были непростыми, но оба ратовали за одно и то же. В конце концов, это их и сблизило. В результате Игнатьев, проявив такт, пригласил своего старого недоброжелателя в петербургский ресторан «Донон». В глубине двора в саду Катенин с Игнатьевым заняли отдельный кабинет в деревянном флигеле.
– Ну, чем угощать станете, Николай Николаевич? – спросил Катенин, основательно усевшись в кресле. – Насколько помню, «Донон» всегда славился раками по-бордоски, так сказать, «ecrevisses a la bordelaise»!
– До раков дойдем, Александр Андреевич, – улыбнулся Игнатьев. – Но сначала закуска – форшмак из лангуста, а уже потом займемся обедом.
– Обед обедом, а пить что будем?
– Предлагаю начать с бутылки шампанского, затем к супу – херес, ко второму – портвейн, ну, а там как пойдет.
– Предложение принимается! – величаво кивнул седеющей гривой Катенин.